– Ну, здорово, герой! – с порога сказал я и помахал Тычилину рукой. – Вижу, вижу, ты и здесь уже порезвился, негодник – одному шею свернул, другому – ногу, третьему физиономию покарябал!
Двое: с больной шеей и загипсованной ногой открыли глаза, и вся компания пациентов палаты посмотрела на меня как-то странно. На меня вообще почему-то всегда странно смотрят, когда я прикалываться начинаю. А бомжеватый так вообще, прихватив журнал, встал с кровати, бочком, бочком протиснулся между нами и вышел за дверь – то ли испугался чего-то, то ли место рядом с Юрчиком освободил.
Вид Тычилина настолько страшил моих девиц, что они избегали смотреть на веселого сказочника и боязливо прятались за моей спиной. Подталкиваемый ими, я прошел к кровати Юрчика и, сев на соседнюю койку, пожал вялую руку артиста.
– Здравствуйте, друзья мои! – промычал Тычилин, с трудом шевеля распухшими губами. – Извините за мой внешний вид, но в ином обличье предстать перед вами не могу.
– Ты и так хорошо замаскировался, не узнать, – ляпнул я и с трудом высвободил ногу, на которую наступила Нина, давая понять, что не следует так шутить.
Мои спутницы, положив на тумбочку гостинцы, прикупленные нами по дороге в больницу, сели рядом со мной напротив больного.
– Как ты себя чувствуешь? – выразила сочувствие Нина, глядя на собрата по сцене жалостливым взглядом.
– Хреново, честно говоря, – посетовал Тычилин. – Такое чувство, будто меня пропустили через мясорубку.
– Ничего, Юра, все будет хорошо! – успокаивая бывшего одноклассника, проговорила Шерманова и погладила его по ноге.
Далее в течение последующих нескольких минут молодые женщины выражали соболезнования Тычилину по поводу полученных им увечий и сожалели в связи с его временной нетрудоспособностью. Веселый сказочник в ответ жаловался на свою судьбу, охал, ахал, вздыхал, но один раз, правда, порадовался – диагноз перелома челюсти не подтвердился.
Пришел мой черед наступить на ногу Нине, намекая на то, что пора бы уже поговорить и о моем деле, ради которого я, собственно, сюда и приехал.
– Ах да, – опомнилась Стороженко, виновато глянув в мою сторону. – У Игоря вот к тебе есть пара вопросов.
Актриса кратко и вполголоса, чтобы не слышали лежавшие в палате пациенты, рассказала о том, что произошло два дня назад во время спектакля в детском саду, сообщила, что я не журналист из «Светской жизни», а тренер по вольной борьбе, расследующий дело о краже драгоценностей, объяснила, что для того, чтобы смыть с их театрального коллектива пятно позора, необходимо предъявить мне алиби на интересующее меня время.
