Мнение о том, что соперничать с афинянами на море можно, только применяя их же технику боя (а это находилось за пределами возможностей даже самых оптимистично настроенных их противников, которые, вероятно, даже не смели надеяться совершить нечто подобное), стало аксиомой. Когда численно превосходящий пелопоннесский флот встретился в бою с эскадрой афинского флотоводца Формиона, спартанцам пришлось понадеяться на свою храбрость, в то время как команды афинских судов полагались на быстрые и бесшумные маневры, которые благодаря их дерзости доказали превосходство афинского флота [168] . Об этом свидетельствует ход первой схватки. Ранним утром Формион, в распоряжении которого находились двадцать трирем, увидел сорок семь пелопоннесских судов, причем на некоторых из них, плывших от Пелопоннеса в сторону противоположного берега, находились воины. Они сформировали круг, выставив наружу носы. Таким образом, любая афинская трирема, которая попыталась бы атаковать один из этих кораблей, не смогла бы совершить маневр и подверглась бы нападению со стороны пяти кораблей, располагавшихся в центре круга. Пока суда сохраняли такое построение, они находились в сравнительной безопасности, хотя сложно себе представить, каким образом они в таком случае двигались по направлению к своей цели. Формион знал, что вскоре со стороны моря задует бриз. Он выстроил свои суда в шеренгу и направил их в сторону вражеских кораблей, делая вид, будто готовит атаку. Каждый раз, когда афинские суда приближались к пелопоннесским, те вынуждены были сузить круг, так как им приходилось отплывать назад, ибо они опасались возможного удара. Когда подул бриз, построение нарушилось, и афинские триремы воспользовались этим шансом, нанеся противнику ощутимый урон, корабли которого, пытаясь отойти как можно дальше друг от друга, оказались практически совершенно беззащитны. Они обратились в бегство, и афиняне сумели захватить двенадцать из них, овладев их командами и всем, что на них находилось.
Через некоторое время после этого ситуация складывалась несколько иначе. Побежденный пелопоннесский флот получил подкрепление, состоявшее не только из кораблей, – на помощь ему пришел Брасид, наиболее талантливый командующий из всех когда-либо рождавшихся в Спарте. Формион также обратился в Афины с просьбой о подкреплении, но оно никак не прибывало. Теперь вражеский флот, состоявший из двадцати кораблей, построился в четыре линии, которые стали продвигаться, не ломая строй, вперед. Затем по сигналу пелопоннесцы повернули и полным ходом двинулись на афинян, оттеснив таким образом часть их судов к берегу. Одиннадцать передних афинских судов, однако, уклонились от нападения, быстрым ходом отойдя в сторону, и двадцать пелопоннесских судов радостно бросились преследовать их. Казалось, все потеряно, но затем последний афинский корабль обогнул торговое судно, стоявшее на рейде, а затем ударил в корму преследовавшего его корабля и затопил его. Озадаченные пелопоннесцы остановились, и, как пишет Фукидид, «афиняне воспрянули духом и по данному сигналу с криком устремились на неприятеля». Таким образом им удалось переломить ход битвы. Блестящее использование маневра, предполагающего обход вокруг торгового судна, было, вероятно, наиболее ярким достижением афинской военно-морской мысли. Было бы приятно думать, что на этой триреме находился сам Формион.
