– Вообще-то, я тебе скажу, когда стартовать, – раздался в наушниках голос любимого руководителя, – я это так… – прикалывался…
«Приколист херов!» – беззлобно подумал Денис.
«Точно!» – поддержал его внутренний голос.
Прошло несколько томительных минут и Денис услышал:
– Ползи! – Он обхватил трос руками и ногами и двинулся в ночь, головой вперед. Конечно, можно было бы двигаться и ногами вперед, но так было удобнее, да и вообще… – ногами вперед – это как-то не очень… Бездумно глядя в звездное небо, Денис быстро скользил вперед – благо трос имел небольшой уклон вниз. Как выяснилось, «Завесу Пта», так напугавшую его, он преодолел даже не заметив, поэтому сильно удивился, услышав неожиданно рано, как ему показалось, голос командора: – Тормози!
Денис без проволочек выполнил приказ верховного главнокомандующего, а после остановки, как можно дальше запрокинул голову, чтобы оценить обстановку по ходу движения. Он увидел главкома, легкомысленно сидящего на тросе, привалившись плечом к шпилю. Первым, что спросил Денис у любимого руководителя, изображавшего монтажника-высотника из старых советских фильмов, было:
– Шэф, а как шкира меня поняла?! – я же на русском…
– Дэн, пожалуйста… – брезгливо отозвался верховный главнокомандующий, – пока я не скажу, что можно, не отвлекайся на всякую… – главком промолчал и не стал конкретно идентифицировать на что не надо отвлекаться, но все же, через губу, пояснил, – она работает с биотоками, а не со словами. – И тут же перешел к делу: – Давай, спускайся.
Денис привычно попытался поднять сознание и с нарастающим испугом убедился, что потерпел в этом начинании фиаско – золотой запас молодой советской республики был полностью истрачен на борьбу с капиталистическим окружением – до последней пылинки! Тревожно поглядев по сторонам и вниз, он абсолютно ясно осознал, что оказался на высоте восьмидесяти метров, вцепившись руками и ногами в тонкий трос, привязанный, в свою очередь, к гладкому металлическому шпилю… – спуститься вниз, без кадата, в обычном состоянии сознания, не было ни малейшей возможности. Денис, по вполне очевидной ассоциации, припомнил отца Федора, застрявшего на скале, понял изнутри невыразимый ужас его положения, и мельком пожалел, что бездумно потешался, в свое время, над бедным священнослужителем – да только теперь – что уж… И как бы поточнее выразиться, стало Денису, скажем так… – невыносимо тоскливо. Точно! – «тоскливо», это самое верное определение, передающее его состояние в тот момент.
