А дождь был уже совсем близко, до дождя оставалось три дома, но последний — длинный, конторский. И в чужом окне, за дом до дождя, он увидел красный цветок в глиняном горшке, и не знал, как назывался цветок, и не знал, кто там жил, а раскрытая створка окна бормотала скрипичный мотив. В ней качались башни, стоявшие в переулке, и надувшееся небо, а над темной пропастью в раме надменно пламенел красный цветок, а башни казались крошечными и шаткими. И ему вдруг почудилось, что наоборот, — и тогда он остановился, — замкнутое пространство комнаты, таящееся внутри окна, находится не внутри, а снаружи: это он заключен в замкнутое пространство — переулка, города, или полдня, и окно выходит не сюда, а туда, и та неизвестная глубина, то чужое пространство бездонно и бесконечно…
— Итак, кто собрался назад, отлетай на три крыла в сторону! — скомандовала Незнакомка.
И они отлетели. И это были Кукушка, Ворона, Рыжий Петух, Пересмешник и Венценосный Журавль.
И Марья Романовна отлетела на полтора крыла, но стол тяжело качнулся и отбросил Марью Романовну назад.
— На этом столе лежал мой дед с разорванным сердцем, и папа, и мама. И мне казалось, если утащить его из дома как можно дальше… уж не казалось ли и им, что они его утащили… Одумайтесь, давайте останемся все! — крикнула она. — Мы тоже хотим поступить благородно, но это невозможно!
— Вы с нами? Я так рада! — крикнула ей Нина Петровна Соловей.
— Кому нужны старики? — спросила Райская Мухоловка. — Нечего с нами нянькаться. Без нас на земле просторней!
— А кто предупредит мою первую жену? — спросил Венценосный Журавль. — И внука, и сына, и сослуживцев, моих и жены. Первой и второй? Материал на первую полосу! Какая сенсация!
— Ваш долг — не нарушать миропорядка! — отрезала Кардинал.
— Или вы некогда не любили? — спросила Ворона, поправляя очки.
— Никого! — гордо сказала Елена Григорьевна Зеленый Кардинал. — Потому что никто не заслужил моей любви. А я не намерена всучать драгоценность кому попало. Я хотела кого-нибудь полюбить, я ждала всю жизнь, но никто, никто… — и она посмотрела на Пересмешника. — А ты был самый последний и самый жалкий, — сказала она. — И я опять не смогла. Потому что ты пьяница и дурак. И врешь без памяти.
— Да, — сказал Пересмешник. — И раззвоню на земле, что вы любили меня безответной любовью. Уж врать так врать!
— Эй, Кукушка, у вас же нет детей! — жалобно крикнула Марья Романовна Орлан.
— Зато у меня куча любовников, у них есть дети, — сказала Кукушка. — Ах нет, оставьте. Я полечу, потому что я слишком вжилась в роль. А кукушки кукуют, кому сколько жить. И возьму да и накукую всем вечную жизнь. Да! — коварно сказала Кукушка. — Вы только мечтали о подвиге, а мы его совершим.
