И тогда всем вдруг стало любопытно, а как Неизвестную Птичку зовут? И все стали приставать к Петуху: скажите, профессор, кто это такое? И Петух сказал:
— Эту вероломную симпатию зовут Птица Сирин. Она не покажет дорогу домой.
— Да! — сказала Незнакомка. — Я покажу вам дорогу в настоящий дом, а не в какой-то курятник, который надо без конца ремонтировать и вхлопывать бешеные деньги, а он все равно развалится. Зачем вам ваши развалюхи, дураки?
— Так вы и в самом деле показываете нам неверную дорогу? — спросила Нина Петровна Соловей.
— Сирин — птица смерти, — сказала Ворона.
— Зато не милиция, — заметила Гарпия. — А другие птицы мне нипочем.
— Но я совсем не хочу умирать! — воскликнула Нина Петровна Соловей. И она умоляюще смотрела то на Марью Романовну, то на Ворону, то на Кукушку, широко разевая клюв, как форточку. — Не хочу, не хочу, не хочу! — повторяла она.
— И я как будто не хочу, — сказала Марья Романовна.
— Вы можете хотеть или не хотеть, а я просто не собираюсь! — заявила Кукушка. — Я всегда была птица конфликтная!
— Какого черта я ввязалась в вашу паскудную прогулку?! — выкрикнула Райская Мухоловка. И добавила подприлавочных слов.
— Успокойтесь, крошки, что за вульгарная паника? — поморщилась Незнакомка. — Никто и не предлагает вам умирать. Вам предлагают вечную жизнь и нетленные ценности. Конфликт между хорошим и лучшим в пользу последнего. Вот, глядите-ка! — и она царственно взмахнула огромным крылом.
И тут прямо в небе вырос прекрасный Сад, он вырос будто из чьей-то молодости, и в нем стояли туманные яблоневые деревья, заснеженные ранними цветами, и другие фруктовые деревья, кто какие помнил, они тоже цвели апрелем-маем и перекликались запрятанным в листву тайным ветром, и в Саду играли полузабытое танго, какое-то пред… да, предвоенное, как в летнем кино перед началом сеанса, оно называлось.,? «Утомлен-ное солнце нежно с морем проща-а-лось…» — на маленькой скорлупе-эстраде: «В этот час ты призна-алась…» — и пахло морем, «мне немного взгрустнулось…» — и едко пахло дымом, а на деревьях были старомодные листья, и протяжные солнечные просветы между деревьями. И он был долгий-долгий, этот Сад, и дальние деревья уходили в…
…А на воротах Сада висели разнообразные таблички. И на самой крупной написано: «ВХОД БЕСПЛАТНЫЙ», а на другой: «В нашем Саду каждый живет на том дереве, на каком захочет!» А на средней табличке: «Каждый вечер — белое танго». И еще одна: «Забудьте о доставании маляров и квартплате навсегда!»
