Хирурга зовут доктор Йонкман. Его кабинет находится по соседству с кабинетом доктора Уолтерса, в отделении онкологии. Симпатяга, судя по реакции Кармен, которая за его спиной облизывает губы и подмигивает мне.
— Что, запала? — тихо шепчу я ей на ухо. Она с энтузиазмом кивает.
— Если он прикоснется к твоим сиськам, я набью ему морду, — шепчу я. Кармен смеется.
Йонкман — вылитый герой больничных романов. Лет сорока, с мальчишеским лицом, длинными волосами, седеющими на висках. Оденьте его в костюм от Пола Смита, и вот вам достойный бухгалтер рекламного агентства. Ему гораздо легче войти в наше положение, чем доктору Шелтема или доктору Уолтерсу, которые лет на пятнадцать старше. Возможно, у него самого жена — ровесница Кармен и, судя по его внешности, красавица. Это создает невидимую связь между нами.
Но прежде всего он врач. Как только он раскрывает медицинскую карту Кармен — теперь я узнаю ее по обложке — и переключается с Кармен-женщины на пациентку К. ван Дипен, он сразу становится похожим на депутата Европарламента. Тщательно подбирая слова, он объясняет, что согласится оперировать лишь в случае абсолютной уверенности в том, что это улучшит ее шансы на выживание.
— Вы — красивая молодая женщина, и после абляции… (Мы недоуменно смотрим на него.) Мм… это медицинский термин… после ампутации у вас останется маленький горизонтальный шрам, сантиметров десять, на том месте, где сейчас у вас грудь… (Нет, нам это совсем не нравится.) Возможно, потом мы сможем поместить туда имплантат, но все равно грудь уже никогда не будет такой, как сейчас. — Он делает паузу и в упор смотрит на Кармен. — Речь идет о тяжелом увечье.
Тяжелое увечье. От его слов мне становится не по себе, хотя я и сознаю, что он намеренно прямолинеен. Он хочет знать, готова ли Кармен к такому испытанию. Мне нравится этот парень. Йонкман — единственный, кто понимает, что грудь для молодой женщины и ее мужа не просто выпуклость, пусть даже — как в случае Кармен — и с воспалением внутри.
— Вы позволите осмотреть вашу грудь?
Кармен снимает блузку и бюстгальтер, ложится на кушетку. Йонкман начинает ощупывать груди моей жены. Кармен подмигивает мне, и я улыбаюсь.
— Хм… — произносит он через некоторое время. — Хорошо. Одевайтесь. — Он моет руки. — Я бы сказал, что сейчас опухоль имеет размеры шесть на два сантиметра.
— И значит?..
Кармен не осмеливается закончить вопрос.
— Думаю, можно рискнуть и, чтобы повысить ваши шансы на выживание, ампутировать молочную железу.
