— Нет. Куда же я мог обратиться?
— Ну, не знаю… в отдел культуры, там, в исполком, в облсофпроф, в поликлинику… то есть, пардон, я не то…
— Вы считаете меня сумасшедшим? — спросил Окользин.
— Да бросьте вы, другое я имел ввиду, — тон директора не допускал никаких сомнений в его искренности и глубоком сочувствии. Мне ведь мало, понимаете, одного вашего слова, чтобы отозвать проект. Меня и самого спросят: на каком основании? А? Чувствуете? Требуется официальное заключение. Чье? Учреждения, уполномоченного решать вопросы всякой там охраны памятников природы и общества. Справка нужна! А будет справка — мы с вами, конечно, тут же, без разговоров примем руководящее решение. Ощущаете?
— Д-да, — Окользин неуверенно кивнул и поднялся. — Значит, вы в принципе не возражаете против… э-э… доработки проекта?
— Ну конечно, не возражаю! Дорогой мой! Все мы должны бережно относиться к нашим кладбищам! Если они имеют место… Словом, желаю вам всяческих успехов и жду в ближайшее время у себя. С полной победой.
Так говорил Василий Трофимович, провожая Окользина за дверь. Но мысли у директора не были похожи на слова.
«Иди, иди! — думал он. — Пусть вурдалаками твоими да и тобой самим занимаются общественные организации. А у меня на психов времени нет, работы по горло… Ни черта с твоим Неглинево не сделается, туда уже стройматериалы завезли…»
2.
Над широкой квадратной прогалиной, появившейся в лесу на месте бывшего болота, поднимались разноцветные дымы. Сизый все еще шел от кострищ, оставленных лесорубами, черный колечками взлетал над глиняными кучами — там деловито покряхтывал бульдозер. У края прогалины приютилась избушка-времянка. Из ее трубы тоже валил дым, но темно-серый, угольный.
Дверь избушки отворилась, и на крыльцо вышел средних лет мужчина в телогрейке, засаленных брюках с клапанами и новых, не гнущихся еще кирзовых сапогах. Мужчина свернул за угол, постоял там с минуту, жмурясь на закат, а затем уже двинулся дальше — мимо штабелей осиновых хлыстов, по бульдозерной колее.
От болота осталась лишь мутная лужа, человек в новых сапогах брезгливо форсировал ее по осклизлой доске, взобрался на кучу щебня и помахал бульдозеристу: шабаш! Мощный двигатель сердито взревел в ответ и сразу поперхнулся. Из кабины высунулся молодой паренек-бульдозерист.
— Ну, Кругалев, оцени! — заорал он на весь лес, видно отвыкнув от тишины.
Кругалев окинул взглядом стройплощадку.
— Да-а… — сказал он без одобрения. — Наворотил… И куда же ты, Витек, все торопишься? Сгонял бы лучше в село, понюхал насчет левака. Я в прошлом году вот также недалеко от дачного кооператива котлованил. Так с одних погребов, веришь — нет, столько имел — все лето гулял, чуть в ЛТП меня не посадили. А котлован так под снег и ушел, недорытый…
