Закончив осмотр громоздкого сооружения, я направился к охранникам.
— Будьте любезны сообщить командующему базы, что мы готовы провести демонстрацию завтра, в восемь часов.
— Слушаюсь, сэр!
Момент был историческим: впервые за все время охранник назвал меня «сэром» и бросился выполнять приказ.
К этому времени завершилась подготовка сотни операций здесь, на планете, и на Вапаусе. Если повезет, то ко времени прибытия войск Лиги в рядах гардианов уже наступит смятение, вызванное внезапным и таинственным прекращением связи, взрывами двигателей, странными случаями пищевых отравлений, затянувшимися поставками припасов и пожарами.
Разведка гардианов уже заметила повышенную активность местного населения. Можно было предположить, что уже схвачены и допрошены те, кому известно больше, чем следовало бы. Конспирация — профессия, требующая многочисленных навыков, а здесь ею занимались любители. Несомненно, гардианы уже поняли: назревают какие-то события.
Сумел ли уже кто-нибудь установить связь между моим аппаратом и внезапной вспышкой сопротивления местных жителей, которые прежде казались такими покорными?
Ночью время словно застыло на месте. Я не мог избавиться от чувства одиночества и страха.
Охранники бдительно следили за мной, но позволили мне выйти за порог ангара и подышать свежим воздухом теплой и ясной осенней ночи.
Я засмотрелся в чистое небо, на привычные, но кажущиеся незнакомыми с чужой планеты звезды. Уже не в первый и даже не в сотый раз я думал о Джослин. Она ждала неизвестно где, и, только выжив, я мог вновь увидеться с ней. Одной этой причины было достаточно, чтобы продолжать борьбу Мысленно я вернулся к тем славным временам, пока курьер не принес пугающие известия, а потом еще дальше — к дням нашей учебы до исчезновения «Венеры». Как я очутился в этой дали? Как случилось, что именно мне выпала доля сломать ярмо, в котором гардианы держали этот мир?
Я осознал, что у меня никогда не было выбора, что я был обязан оказаться здесь. Мысленно возвращаясь в уютную кают-компанию «Джослин-Мари», я думал, что желание не ввязываться в чужую войну было бы вполне понятным… Нет. Война была моей — по праву долга, чести и гнева, и продолжать ее следовало хотя бы для того, чтобы отомстить за погибшую семью Темпкина.
И за Джослин. Она тоже оказалась втянутой в эту войну. Этот довод перевешивал все возражения. Если мы победим, она спасется.
В эту ночь в моих руках была судьба целой планеты, но я думал только о Джослин. Глядя на звезды, я думал о том, как безумно люблю ее.
