Ева вглядывалась в растущую громаду спутника. Теперь мы находились настолько близко к нему, что видели его вращение.
— Почему они просто не добили нас? Что они замышляют? Ведь они уже взяли нас в вилку. Если бы понадобилось, они уничтожили бы нас первым выстрелом.
— Ничего не понимаю. — Помедлив минуту, я вновь включил связь и заговорил по-фински: — Говорит «Бойка». Вызываем Вапаус. У нас серьезные повреждения. На борту раненый. Мы — ваши союзники. Мы угнали этот корабль у противников. Пожалуйста, не стреляйте. Ответьте нам.
Ответом было молчание.
Спутник медленно плыл по небу, пока мы проносились мимо по своей более низкой и быстрой орбите. Сначала Вапаус оказался позади нас, а затем скрылся за боком Новой Финляндии.
Мы находились в пределах видимости большого спутника около часа, но за это время не последовало ни выстрелов, ни выхода на связь.
Внезапно меня осенило — подозреваю, эта идея уже давно родилась в глубинах мозга. Изучив регулятор частот передатчика, я настроил его заново, а затем, почти не дыша — по какой-то причине мною овладел страх, — я вновь включил связь.
В душу ко мне уже давно закралось леденящее опасение: противник вновь захватил Вапаус, свергнув финнов. Гардианы сначала атаковали нас, а затем исследовали орбиту, убедились, что на ней мы продержимся не более нескольких часов, и решили не тратить боеприпасы и силы.
В таком случае оставался всего один корабль и один человек, способный вовремя прийти к нам на помощь.
— Командир Терренс Маккензи Ларсон, корабль ВВС США «Боика», вызывает РКЛП «Джослин-Мари». У нас повреждения, на борту раненый, нас обстреляли со спутника. Если сможете, отвечайте, «Джослин-Мари». — Помедлив, я прикусил губу, решился и добавил: — Это Мак. Джоз, где ты? Джослин, отзовись!
В кабине воцарилось молчание. Вапаус медленно скрылся за горизонтом.
Мы не сдавались — впрочем, теперь нам оставалось лишь улечься поудобнее и ждать смерти. Мари-Франсуаза Чен была уже близка к такому состоянию. Ева давно отчаялась остановить кровь, текущую из раны во рту Чен. Теперь она просто собирала кровь губкой и выжимала ее в пластиковый пакет, чтобы капли не разлетались по всей кабине. В своем занятии Ева не преуспела: вокруг Мари-Франсуазы постепенно прибавлялось брызг крови — сухих, уже запекшихся, и совсем свежих. Казалось, Ева не замечала, что на ее лице сейчас больше крови, чем на лице пациентки.
Рана на лбу Мари-Франсуазы перестала кровоточить, но Еве приходилось то и дело лезть в рот пациентки и собирать губкой сочащуюся кровь. Кровь решительно не желала свертываться.
