– Уже понял, – сказал я.
– И эта девка, о которой я тебя спрашиваю, могла быть таким адвокатом. Или секретарем такого адвоката. А теперь скажи мне: ты сидел с ней в подвале «Вышки», потом вы вылетели с ней на улицу. И ты не знаешь, куда она делась?
– Не знаю.
– Дима, – укоризненно сказал он, – ты не хочешь быть соучастником мошеников, которые вступили в тайный сговор с целью обмана предположительно порядочных людей и выдали себя за лиц, которыми они не являются.
Я плюнул на щепоть и перекрестился.
– Не богохульствуй.
– Кто, я богохульствую?!
– Ты знаешь мой телефон.
– Никогда его не забываю.
У дверей я остановился.
– Питер, а что с этими, из Баку?
– Не имею представления, – он пожал плечами. – Пострадавших нет, свидетелей нет, никто ни на что не жаловался. Эти ребята в таких ситуациях ищут своих обидчиков без нашей помощи.
Работа снова втянула меня в свой серый омут, и неделя промелькнула незаметно. В пятницу выдался солнечный день, и я ушел из офиса пораньше, захватив почту с собой. Подходя к дому, я увидел беседовавших Шурика и Шпигуна. Шпигун, рубя воздух рукой, говорил:
– …и я ему так и сказал: это – трусость! Но вы можете не волноваться, я давно имею в планах и другую книгу: о евреях-предателях! И вы – хороший кандидат для нее!
Заметив меня, он махнул рукой и, бросив: «Ладно, Шура, пойду поработаю», – двинул к парадной.
Шурик, у которого в руке был кулек с шахматами, сказал:
– Ну шо, Димитрий батькович, пару партий, чтобы отвлечься от забот жизни?
– Можно, только я почту просмотрю быстро.
Устроившись за бетонно-шахматным столом, Шурик закурил и, отмахнув дым от лица, сказал:
– Что ты знаешь? Шпигун будет писать второй том.
– Да, я слышал, про евреев-предателей.
– И знаешь, с кого он начнет?
– Не имею представления.
– С твоего редактора. Он отказался печатать главы из его книги.
От неожиданности я рассмеялся.
– Ну шо ты смеешься?
– Я думаю, что он должен посвятить пару строчек мне.
– Дай время, может, он и посвятит. Слушай, возвращаясь к предыдущему вопросу: посмотри какие неплохие девочки тут крутятся, а? – Шурик кивнул на двух мамаш с отпрысками на качелях. – Смотри на ту в чулках, а? С такой я бы и сам замастырил пару пацанят.
– Пойди познакомься, пока не поздно, может, она одинокая, – предложил я.
– Щас, тока докурю, – сказал он.
Пока Шурик докуривал, я открывал конверты. В одном из них оказался свернутый лист белой бумаги, в котором лежало что-то плотное. Я развернул его и на землю выпала гринкарта. На листке не было написано ни слова, а только стоял красный отпечаток губ.
