Дело «Гаичка» было закрыто, но осенью 1963 года Гарблер оказался в новой кризисной ситуации. В анналах ЦРУ это дело проходит под названием «Бумаги Черепанова».
Александр Николаевич Черепанов являлся сотрудником Второго главного управления КГБ, деятельность которого направлена на иностранцев и дипломатов.
Неприятности начались, как говорил Пол Гарблер, когда чета американцев явилась в посольство с пакетом документов. Гарблер помнит эту пару. «Кто-то из них был библиотекарем, оба из штата Индиана. Они общались с гидом, который водил их по московским библиотекам. Фамилия гида была Черепанов». Он-то и отдал пакет американцам и попросил передать его в американское посольство.
Пара пришла в Консульский отдел на первом этаже посольства на улице Чайковского и передала бумаги американскому сотруднику, который, в свою очередь, вручил их Малькольму Туну, советнику по политическим вопросам при после США Фое Колере.
«Было договорено, — сказал Гарблер, — что если какой-либо добровольный информатор приходит в посольство, то меня сразу же (или, по крайней мере, в течение нескольких часов) извещают об этом. Но в данном случае о том, что поступили бумаги, я узнал лишь на следующий день. Меня вызвали Тун и Уолтер Стоссел, заместитель главы представительства, который исполнял обязанности посла, так как Колера не было в городе.
Дипломаты рассказали Гарблеру о бумагах, утверждая, что все это похоже на провокацию. Они упомянули, что в Варшаве за неделю до этого кто-то передал американскому военному атташе схему расположения ракетных площадок. Атташе был обвинен в шпионаже и выслан.
Гарблер едва мог поверить своим ушам. Документы, очевидно, были взяты из дел КГБ, все-таки попали в посольство, а эти дипломаты собираются вернуть их русским. «Мы приняли решение все это отдать обратно», — заявили они. «Хорошо, — согласился я, только вначале я должен их посмотреть и сделать фотокопии».
«Пачка материалов была в дюйм толщиной, — продолжал Гарблер. — Они мне ее дали с неохотой, заявив, что я могу посмотреть, но что они уже договорились о времени возврата. Я взял бумаги в свой маленький закуток на десятом этаже и переснял их. У меня в распоряжении была пара часов, так как встреча должна была состояться в полдень в Министерстве иностранных дел».
В документах, очевидно, принадлежавших американскому отделу Второго главного управления КГБ, очень подробно сообщалось о том, как пьют и как вступают в интимные связи некоторые работники посольства США. «КГБ тщательно фиксировал эти факты, и все это представляло собой грязную картину. Так, например, «помощник военного атташе пьет, и мы собираемся поймать его на этом». Документы являлись основанием для шантажа. Если бы я был сотрудником КГБ, то не стал бы использовать такую информацию для организации провокации, а воспользовался бы информацией о ракетах. Я полагал, что материалы подлинные».
