Бывший директор ЦРУ Стэнсфилд Тэрнер порицал Энглтона за его решение заточить Носенко, но это мнение резко оспаривалось сторонниками Энглтона. «Энглтон… решил, что Носенко — двойной агент, и намеревался заставить его сознаться, — писал Тэрнер. — Контрразведывательное подразделение Энглтона поставило себе целью психологически сломить этого человека»[132].
Ответственность за принятие решения о заключении Носенко в тюрьму и проведении его допросов в жесткой форме разделили Энглтон и Хелмс, Дэвид Мэрфи, руководитель советского отдела, и Бэгли, сотрудник по контрразведывательным вопросам данного отдела. Мэрфи прямо сказал Хелмсу, что Носенко «должен быть сломлен», если ЦРУ намерено узнать правду. Хотя, добавил он, сильное желание Управления получить больше информации «может вступить в противоречие с необходимостью сломить Объект»[133].
Когда в комитете конгресса Хелмса спросили о его собственной роли в этом деле, он разговорился. По его словам, решение «было принято совместно». И добавил: «Я не знаю, кто конкретно принял окончательное решение… Я там был. Но это не было моим окончательным решением»[134]. Во время дачи показаний в том же комитете Мэрфи был задан вопрос, «не несет ли он главной ответственности за то, что случилось с Носенко». Он ответил: «Я был ответственным за это дело»[135].
Однако Бэгли заявил: «Решение о начале «враждебного допроса» принимали Дэвид Мэрфи, Хелмс и я. Энглтон все же согласился на заключение Объекта в тюрьму. Немыслимо, чтобы он не согласился. Энглтон вместе с Хелмсом и Мэрфи дал согласие и на жесткие допросы. Он никогда не возражал против заключения в тюрьму»[136].
Один из бывших сотрудников ЦРУ, занимавшийся тщательным исследованием того периода в истории Управления, не сомневается в том, что Энглтон был тем лицом, которое приняло окончательное решение о заключении Носенко. Он утверждает: «Именно так. Мэрфи сделал это? Вранье! Наверняка советский отдел нес ответственность за Носенко, но этого не могло случиться, если бы Джим не подал знак, если бы он не согласился».
И далее этот сотрудник ЦРУ делает поразительное разоблачение: «В действительности Джим хотел только одного — отправить Носенко назад в Советский Союз. Хелмс не принимал участия в этом. И все было именно так. Затем возникла идея: давайте начнем эти жесткие допросы».
Одна из проблем, с которой столкнулись новые следователи в более поздний период, состояла в том, что было почти невозможно обнаружить следы, указывающие на роль Энглтона в этом деле. Сотрудник ЦРУ отметил: «Я никогда не видел ни одного документа, подписанного им. Но он и не возражал. Джим никогда ни на чем не оставлял отпечатков пальцев. Он всегда был мастером своего дела. Носенко заключили в тюрьму на три года. Но в течение трех лет Энглтон не протестовал. Нет и малой толики доказательств того, что Энглтон когда-либо выражал недовольство Хелмсу».
