Зато Бабиджа совершенно преобразился, ничего не осталось от его былой святости; теперь это был энергичный, расчетливый хозяин. Он продавал, покупал, подсчитывал барыши, давал в долг под большие проценты. Завел знакомства среди арабских, армянских и русских купцов и сам превратился в купца. Он понимал, что вражда между ханами ослабляет Орду, мешает торговле и несет разорение. Богатые знатные беки, купцы, ремесленники, пастухи и простолюдины мечтали о могущественной сильной власти, какая была при умершем хане Джанибеке, но на это способен, по единодушному мнению горожан, только один человек - эмир Мамай. Всем своим сердцем Бабиджа желал успехов Мамаю и теперь, после убийства хана Амурата, ожидал прибытия в Сарай войск только этого эмира.
Он не знал, что в то время, когда он беседовал с Нагатаем и радовался смене власти, к городу действительно приближалась грозная конная лавина. Это было многочисленное войско, но не Мамая, а Азиз-хана, сына Тимура-ходжи, внука Орду-шейха.
Вечером, выехав со двора Нагатая на улицу в легких санках, Бабиджа увидел черный столб дыма, пронизанный красными искрами и высоко поднявшийся в небо из центра города, взмахнул рукой, приказывая:
- Скорее туда!
Ему не терпелось увидеть своими глазами долгожданных Мамаевых нукеров. Он был так ослеплен восторгом предстоящей встречи, что не придал никакого значения закостеневшим трупам на улице, вою собак и плачу старухи, которая бежала куда-то, седая, растрепанная, обезумевшая от горя.
Соловый скакун нес его санки с приятной, захватывающей дух быстротой; казалось, он летел, так плавен его бег и скольжение полозьев; все мелькало с боков, сливаясь в один темный цвет, а впереди - огоньки, какие-то люди, всадники с пиками.
Вот уж различимы их лица, круглые щиты, и, привстав на своих слабеющих дрожащих ногах, Бабиджа крикнул:
- Да будет славен эмир Мамай!
Но тут же засомневался: "Да Мамай ли это?"
Между тем над ним уже склонилось молодое худое лицо со злой ухмылкой на тонких губах, белым узким месяцем сверкнула сабля, и вслед за сильным ударом в лоб он услышал:
- Получай, собака!
Теплая кровь залила глаза Бабиджи и струйками побежала по белой бороде. Слуга подхватил Бабиджу под руки, сани остановились, конный отряд с шумом и свистом промчался мимо.
Уже мертвого доставил слуга Бабиджу назад в дом Нагатай-бека. Увидев своего друга, лежащего в санях с залитым кровью лицом, Нагатай-бек всплеснул руками и громко воскликнул:
