Как-то в конце февраля, поздним темным вечером, Михаил и Костка задержались во дворе. Весь дом уже погрузился в спокойный сон. Вся округа была объята глубокой тишиной. От таявшего снега исходил крепкий сырой запах. Черное небо блестело крупными звездами, которые слали на землю покой и умиротворение.
Михаил и Костка, задрав головы, смотрели ввысь. Таинственное мерцание далеких огоньков манило их, холодный свет завораживал. Вдруг им послышался какой-то шорох. Оба молча переглянулись. На верх глинобитной стены, отделявшей усадьбу от улицы, взобрался какой-то человек. Михаил и Костка затаились, приняв этого человека за злоумышленника.
Человек посидел, свесив ноги, вероятно не решаясь прыгать с такой высоты, покачался взад-вперед и вдруг полетел вниз. Нет, это был не прыжок - он свалился. Послышался глухой стук упавшего тела, слабый стон. Михаил и Костка подбежали к нему. Человек лежал навзничь, раскинув руки, не двигался. В темноте нельзя было разглядеть его лица. Костка ощупал плечи, спину упавшего, пальцы коснулись чего-то влажного, липкого. Он поднес их к глазам и увидел, что это кровь.
- Он ранен, - сказал Костка.
Упавший простонал.
- Он жив! - сказал Ознобишин. - Бери за ноги! Потащим в чулан.
Они с трудом доволокли грузное тело до дома, внесли в чулан и уложили на солому. Михаил снова вышел во двор, огляделся, прислушался. Ни души. Тихо. Значит, никто из слуг не заметил их. Он успокоился. Тем временем Костка зажег свечу, и при тусклом колеблющемся огоньке они увидели немолодого мужчину в темном порванном чекмене; голова у него посечена, ладони рук изрезаны, на плечах, груди - глубокие кровоточащие раны.
Спустя некоторое время в ворота раздались глухие настойчивые удары.
Встревоженные, Михаил и Костка выскочили во двор. Яркий свет появившейся в небе луны размыл темноту, и каждый предмет стал четко и ясно различим, черные тени лежали на голубом мерцающем снегу.
Старый привратник заковылял к воротам, остановился возле, опираясь на палку, слабым дрожащим голосом спросил:
- Кто там?
С улицы прозвучал властный грубый приказ:
- Именем хана... Отворяй, старая образина! И поскорей!
Как только двустворчатые ворота приотворились, в усадьбу ворвалось с десяток стражников с факелами, кривыми саблями наголо и круглыми выпуклыми щитами. Их предводитель показался следом верхом на сером в яблоках коне, косматом и широкогрудом.
Один из стражников, маленький, чернобородый, косой на один глаз, придержал стремя. Предводитель не спеша слез с коня. Как и все прибывшие, он был одет в темный ватный халат и островерхую меховую шапку, на широком военном поясе висела длинная сабля в ножнах. То был полноватый, широкоплечий человек. Он молча оглядел стоявших перед ним людей и спросил низким голосом:
