Традиции Басби бережно сохранялись. Весной 1792 г. на волне либерализма (в соседней Франции происходила революция) группа учеников Вестминстерской школы два с половиной месяца издавала сатирический журнал «Флагеллант». Вышло девять номеров, в общей сложности полторы сотни страниц, после чего журнал был запрещен, а его инициатор, будущий знаменитый поэт-романтик Роберт Саути (1774–1843), исключен из школы.
Двести лет спустя с журналом ознакомился русский писатель Игорь Померанцев, и вот что он пишет (Померанцев, 1998):
«Юноши спешили. Я буквально слышу, как неутомимо скрипят их перья весной 1792 года. В конце мая. В ту пору буйно цвел готический роман, входил в моду романтизм, но вестминстерские старшеклассники модой пренебрегали. Их не зря учили риторике, так что писали они в духе трактатов Цицерона: доказывали свое, опровергали оппонента, точно выбирали слова, соразмерно строили фразы. В их сочинениях не различаешь тупого удара палки, нету в них пятен крови, ручейков слез. Но все же…
“У меня нет сомнений, что рука учителя не потянется к розге, если он уразумеет, что она изобретена дьяволом!!! Я взываю к вам, профессора порки! Кто был божеством античного язычества? Дьявол! Католический Рим – это рассадник предрассудков и суеверия. Разве протестант будет отрицать, что дикости монахов, и среди этих дикостей бичевание, от дьявола? Мы сбросили ярмо Рима, но розга еще властвует над нами!”
Другой автор “Флагелланта” обращается к родителям:
“Достопочтенные отцы! Дозвольте мне из отдаленного края оповестить вас об отношении к “Флагелланту”. Несовершенство моего стиля, чаятельно, загладится существом моего послания. Знайте же, праведные братья, что я пребываю под покровительством учителя господина Тэкама, чья рука тяжелей головы и почти столь же сурова, сколь его сердце. Когда мы получили первый нумер “Флагелланта”, педагог осведомился, что за ахинею мы читаем. Мы ответствовали. Он схватил журнал и, сунув его в карман, воскликнул: “Ну и времена! Мальчишкам дозволено размышлять о себе!” Я часто слыхивал о праве помазанника божьего, монарха, и, признаюсь, испытывал сомнения. Но о том, что учитель – это тоже помазанник божий, я что-то не слыхивал!”
А вот воспоминания вестминстерского школяра из середины XIX в.:
“Наказывали за неуважение к старшеклассникам, за то, что не сдержал слова или свалил на кого-то вину за содеянное, за карточное шулерство. Били рукояткой розги по ногам. Били по рукам. О, эти зимние утра! Я вытягиваю обветренные руки в цыпках, сейчас по ним полоснут линейкой. Как-то я приехал на каникулы домой, и мой отец отвел меня в ванную, долго мыл мне руки горячей водой и мылом, щеткой вычистил траур из-под ногтей, смазал жиром и дал пару лайковых перчаток. Я не снимал их двое суток, все раны затянулись, кожа стала мягкой, бледной… Во время порки было принято улыбаться. Никогда не слышал ни стона, ни всхлипа…
