Не знаю, как с ней жил отец, я бы давно развелся… Кому он, впрочем, нужен в шестьдесят? Как это, должно быть, безысходно и страшно – начинать жить в одиночестве, когда тебе уже шестьдесят. Я не представляю, как буду жить в старости. Как можно жить, когда всё уже позади?
Надо ему как-нибудь предложить, чтобы пожил у меня. Придумать какую-нибудь халтуру, так он скорее согласится приехать.
Был четверг, после нескольких пасмурных дней с раннего утра голубело небо, какое бывает после ночного мороза – без облаков и дымки.
Электричка как бы нехотя, но с плохо скрываемым желанием забиться галопом на стыках и рвать холодный сентябрьский воздух свистком поползла с привокзальных путей. Пусто подрагивали и позвякивали старые, с деревянными лакированными лавками вагоны. Колеса то и дело сбивались на стрелках с нащупываемого ритма, что-то скрежетало, пол клонился в сторону, по-стариковски что-то скрипело и вздрагивало, открывались и закрывались разболтанные двери, качался над ними открывшийся плафон лампы.
Бесконечные товарные дворы, склады, мастерские, депо, конторы, привокзальное племя азиатов, бородатый старик в подпоясанном халате с медалью на груди что-то готовил в сизом дыму.
Кто придумал эти дачи за сто двадцать километров?
Сквозь детские фантазии и сны я припоминаю голый пустырь, с которого все мы начинали строиться. Мы – те, кто были живы тогда, двадцать лет назад, включая дядь-Вову – и одного, и другого дядь-Вову, который жил на углу и построился первым, потому что работал на овощной базе, – включая дядь-Олега, дядь-Сашу, Кузьмича напротив…
Стройматериалов не было, доставали по знакомым, у местных, которые где-то воровали, становились в многомесячные очереди на строительных базах и кирпичных заводах. Благодарили фиолетовыми двадцатипятирублевками, но чаще водкой. А теперь оказывалось, что пустовало столько земли в три раза ближе к городу.
До обозначенного в расписании пункта назначения электричка не дошла, остановилась на другой станции возле кирпичного двухэтажного здания вокзала, с другой стороны несколькими рядами стояли цистерны, вагоны и открытые платформы. До следующей электрички оставалось три часа. Я пошел гулять по маленькому городку, заходил в магазины, все было однообразно: старые дома в два этажа и новые панельные в пять, разбитые бордюры и много пыли. Три часа. Погода была солнечной, с едва уловимой пеленой, но не теплой. До дачи оставалось тридцать километров, был бы велосипед… Вспомнил про автобусы, нашел автостанцию, но в будний день дневных рейсов до нужного мне места тоже не было. Отрезанный от мира, я купил японские кроссворды и уселся на деревянное сиденье в зале ожидания вокзала. Скучно тут было, очень скучно и как-то… неуютно, и неясно, как тут можно жить и ради чего.
