— Что! — Рита вспыхнула.
— Все естественно, не пылай. Ты здесь — птица из другого мира со своими светлыми волосами. Тебе никто не говорил, что твои волосы похожи на зимний мех горностая?
— Про горностая — нет. А про молоко оленухи… Иван говорил.
— Ну вот, все правильно. Поэтому… Люба может…
— Уговорить отца не давать грант Ивану? — Страшная догадка огорошила Риту.
— Не думаю, что она повлияет, но сложности могут возникнуть.
Рита замерла. Так вот что означали вчерашние слова Любы! «Я еще не решила, отдам его тебе или нет».
— Понимаю… — медленно проговорила она.
— Только не думай, что я запрещаю тебе относиться к Ивану так, как ты относишься. Знаешь, любовь всегда вызывает зависть тех, кто сам не умеет любить.
— Разве завидуют не те, кого не любят? — удивилась Рита.
— Но не любят тех, кто сам умеет любить. Я это поняла. Может быть, слишком поздно. — Она усмехнулась. Рита увидела, каким печальным вдруг стало лицо Галины Даниловны. — Твоя мама умела любить, теперь передо мной сидишь ты. У меня много детей, но они родились не от моей любви. Но я хочу, чтобы они росли с помощью моей любви. Я научилась любить.
— У вас так хорошо здесь, — нашлась Рита. — Я думала, что все по-другому…
— Понимаю, — кивнула Галина Даниловна. — Я рада, что тебе нравится. — Она помолчала. — Рита, я вот о чем хочу поговорить с тобой. Я знаю, ты здорово катаешься на лыжах…
— В Тюмени я ходила в лыжную секцию. У меня первый разряд по лыжам.
— Понятно. Но если бы ты еще умела стрелять из винтовки…
— Зачем? — изумилась Рита.
— Затем, что у тебя не было бы конкурентов на грант. Фонд ищет того, из кого можно вырастить талантливого биатлониста. Биатлон, если ты не знаешь, — это лыжное двоеборье. Спортсмен бежит на лыжах и стреляет из малокалиберной винтовки. Олимпийский вид спорта, очень перспективный. Я думаю, ты смотрела зимнюю Олимпиаду по телевизору?
— Конечно, — сказала Рита.
— Биатлон не менее модное занятие, чем горловое пение. — Она засмеялась. — Ты могла бы получить грант и поехать учиться в спортивную школу. Тоже в Новосибирск. — Она смотрела на Риту, ожидая реакции на свои слова. — Вместе с Иваном, — добавила она. — Там не будет никакой Любы, между прочим.
— Правда? — тихо спросила Рита, чувствуя, как колотилось сердце. Горло, наконец, совсем очистилось, Рита свободно дышала. — Но мои родители…
— Твоя мама сказала, что, может быть, тебе придется проучиться у нас еще год.
— Десятый класс? — Ритино сердце подпрыгнуло. А Ивана здесь не будет?
