Приблизив свое лицо почти вплотную к Ивану, произнес почти шепотом:
– Слушай, Иван, я знаю такой тип людей, как ты. Постоянно изводите себя и не видите ничего вокруг, но, пойми, я хирург, – произнес он по слогам, – понимаешь? Я хирург тела, а не души. Что ты киснешь и смотришь на меня, как перед казнью? Думаешь, ты один в этом мире страдаешь? Я прошу тебя, не губи мою работу. Держи себя в руках.
– Я постараюсь. Постараюсь, – тихо ответил Иван.
– Постарайся, дружок, постарайся. Тебе сделали сложную операцию, и если будешь грузиться, это сильно повредит. Ладно, я позже зайду к тебе. Держись.
– Ванюша! Ванюша, просыпайся. Просыпайся, тебя ждет Николаша.
Привычный мягкий голос Маши.
Какое счастье почувствовать: все позади. Кошмар закончился. Безумие прекратилось.
Ничего не было. Ничего не произошло. Все привычно хорошо, и ожидать можно только лучшего. Счастье – это присутствие будущего. Оно есть. Оно вернулось. А вся жуть только приснилась. Как легко. Как спокойно.
Приблизительно так мыслилось Ивану, лежавшему с закрытыми глазами.
Сначала пришло осознание того, что он проснулся. Вернулся слух. Где-то слышалось слабое гудение. Наверное, холодильник. Звуки музыки. Это на кухне. Или у мамы в комнате. Хочется есть. Надо вставать. Завтракать. Обнять Николашу. Съездить с мамой на кладбище… В голову как будто ударили гирей. Ужас выдавил глаза наружу из-под век. Во рту пересохло. Он увидел серые стены. Капельницу у своей кровати. Тело, накрытое казенным одеялом. Больница. Все правда. Этот ужас – правда. За что? За что такие муки? Что он сделал плохого? Кому? Боже, Боже, Коленька, Николаша.
– Коленька, Коленька, – Иван не мог сдерживать рыдания. Слезы текли откуда-то изнутри, и он растирал их свободной рукой по лицу. – Коленька, Машенька, мама. Боже мой, Боже мой. За что? За что?
За его головой резко запищал какой-то прибор. Ворвалась сестра.
– Спокойно, спокойно, – ее молодость не вязалась с уверенностью, с которой она проделывала разные действия.
Вошел доктор.
– Что такое, Иван? Что случилось?
– Господи, как больно. Как больно! – сдавливались рыданиями слова из Ивана.
– Два кубика реланиума. Быстро, быстро. И принесите воды.
Доктор положил свою руку на лоб Ивана. Лоб был влажным. Принесли стакан воды.
– Выпей. Тебе надо успокоиться.
Иван немного отпил из стакана. Его рука дрожала. Медсестра ввела содержимое шприца в вену через катетер на руке. На какое-то время Иван стал безучастным ко всему и лишь изредка вытирал слезы. Приступ проходил.
