Сашка сел ко мне на кровать и проговорил: я скажу все как на духу, врать не буду, слушай, начальство посмотрело материал, он потрясающий, ты потрясающая, я даже не думал, я думал, все кошке под хвост, а на пленке о-о-о, уникально, и разворачивается совершенно грандиозно, проект финансируют на все сто, и уже, ты не представляешь, такая аппаратура приобретена, что слюнки текут, но это к слову, короче, надо ковать железо, пока горячо, понимаешь?
Тебе надо, ты и куй.
Я кую. А ты железо.
И что?
Пока ничего. А вот послушай, ты говорила, у тебя есть детская мечта.
Не помню.
Про мечту не помнишь?
Нет.
И это все врала?
Ничего я не врала, а говорила правду, а если не веришь, то и нечего нам с тобой делать.
А если поверю, будем что-то делать?
Если бы да кабы, да во рту росли грибы, то был бы не рот, а целый огород.
О, моя бабушка так говорила!
Вот я тебе уже и бабушка.
Я не так сказал.
Без разницы.
Поедем, неужели не хочется хотя б на столицу посмотреть из окна машины, ты сколько здесь, а столица за это время так украсилась!
Совсем глупый довод сопроводил тем, что взял вдруг меня за руку. Не погребовал, как говорила моя бабушка.
Я хочу устроить тебе праздник, Паша, сказал проникновенно и лишь слегка фальшивя, что можно списать на поражение привыкшего к победам.
У меня каждый день праздный.
Вот я и говорю, тяжело иметь дело с умной женщиной.
Кто неволит.
А то, что лучше с умной потерять, чем с дурой найти.
Он не выдерживал моего холода и все отступал, отступал, в центре и по флангам, и на лице у него была написана именно что потеря. Такое выражение было у Роберта дважды: когда я соврала, что ребенок не его, и когда первый раз, как приехал из Листвянки, увидел нас с Михой. Моя рука запахла его запахом. Сашкиным. Я не слышала нашей вони, но Сашкин запах стоял отдельно и нашел отдельный вход проникнуть в мои загрубелые носовые пещеры.
Ты не отлипнешь, сказала.
Нет, замер он, боясь радоваться перемене, и вдруг кончил неожиданным: а знаешь, почему, потому что ничего важнее тебя в моей жизни сейчас нет.
Это походило... Фиг знает, на что это походило. Бабского терпеть не могу. А получалось, как баба, торгуюсь и выторговываю себе что-то, что мне и не нужно. Проще согласиться. Он засиял, как начищенный таз.
Только без съемок, заявила.
Без съемок, кивнул, не моргнув глазом.
И мы поехали. Куда-то в столицу, с перспективой осуществления моей детской мечты. Не следовало так расписывать невесть что, амаркорд, еж его ешь.
