И самое главное: чем эта сыгранность, любая и с кем угодно, будет полезна тому, у кого слишком много игрушек для того, чтобы играть в игры. Разных игрушек, в великом множестве, каждая из которых – только незаконченная частица, или часть, или целое отдельной игры. Зарождается сыгранность между игрушками, самую игривую (а может, наименее игривую) из которых неизвестно кто поднимает с земли, выбрав из того множества отдельных игрушек, не складывающихся ни в какое-какое название игры. Игрушек, каждая из которых – это игра с самим интересом к игре, когда игрушка – избыток-недостаток-избыток новой игры – ложится на игрушку, как куча до кучи. Так куча до кучи складывается в башню, длиной во всю траекторию всех полетов всех самолетов, тогда куча только дополняет кучу, так что пропадает и смысл кучи, и удивительная значимость.
И становится понятно, что вся неизвестно где найденная вертикаль всеми любимой игры, ее смысл как будто куда-то пропал, потому что между нижней и самой верхней кучей нет никакой разницы, так как и одна и другая – всего лишь куча до кучи . И то, что каждая из них – будто сустав, стало основным и единственным способом существования, упраздняющим значение их местоположения или ориентации в пространстве. Ни у нижней, ни у самой верхней кучи нет никакой узнаваемо дифференцирующей ценности. Качественная ценность и узнаваемость – вновь совсем разные способы сыграть предыдущее предложение, которое, разыгрывается ли оно тем или иным способом или не разыгрывается, все равно остается и останется таким же – неизвестно каким. «Абсурд», когда не только фонетически, но и как-нибудь интуитивно определишь его смысл, – прекрасное слово и авторитетный друг. Но у него мерзкая мать, и даже не одна, а много, перепутанных друг с другом. Они совсем непохожи, но у них одно имя – все они иерархии. Иерархия – это страна, откуда приходят лучшие умы той растрескавшейся реки со сдутыми мышцами – реки единства душ и дороги вперед. И хоть абсолютное большинство тех, кого называют лучшими, были и есть мужчины, на самом деле они всего лишь люди. А сама природа их природы – женщина. И, полюбив природу, заговорили мужчины, пытаясь схватить грубыми и ловкими пальцами и возвысить то, что с самого рождения или до него само себя зашило в тело и душу – природу.
Очевидно: грандиозная и невероятно очевидная особенность Земли – человека нет. Никогда не было. Ни следа, ни капли, ни чувствочки. Ни одного человеческого желания. Ни одного начального человека, ни одного срединного и ни одного оканчивающегося человека. Нет человека. Человека на Земле нет.
