А
летун — человек плохой и плохой работник…
Итак: путешественник – или странник (был, кстати, журнал с таким правильным для нашего отечества названием, выходил в конце 80-х – начале 90-х, а потом завял). По России – все-таки странник, если не калика перехожий (был у нас и такой персонаж) и не Илья Муромец, который сиднем сидел тридцать лет и три года, а потом уж как двинулся…
* * *
Русская картина – как самой России, так и мира – сориентирована на стороны света, на дороги. А судьба – судьба выбирает (себя) на перекрестке. Перекресток – узел дорог и узел проблем. На историческом перекрестке Россия оказывалась и в 1917-м, и в 1941-м, и в 1991-м годах. Можно попробовать укрупнить метафору: весь век страна – на перекрестке (кстати, век-то – с 1917-го – еще не кончен).
По поверьям, дом на перекрестке ставить плохо, люди в нем несчастливы.
Перекресток есть место казни (или самоказни), как площадь для Раскольникова.
Возможно на перекрестке – все, от неожиданной встречи до катастрофы.
Все, кроме спокойной и устойчивой жизни.
Но есть пространства в пути еще хуже перекрестка – например, таинственное «блудо», место, где человек может заблудиться.
Конечно, на дороге ждет распутье: налево пойдешь, направо пойдешь… Ничем, кроме гибели, этот выбор не грозит: может, отсюда и наше пренебрежение – и к выбору (он безнадежен, да и не выбор это вовсе, а игра слепого случая), и к вероятной – в пути – гибели?
Метафора такая – русской жизни и русской, как водится, литературы. И тут немедленно подключаются к нашему предмету действующие лица и персонажи нашей словесности: насколько они «в теме»? Ведь от ответа на этот вопрос зависит наше понимание самого места современной литературы в большом пространстве русской словесности.
Чем дальше, тем меньше обнаруживается в литературе фактов «оседлости» и тем больше «кочевья». Все стремительнее движение, и вот уже – «Русь, куда несешься ты? Не дает ответа». Ответа – не дает, но несется птица-тройка, Русь-тройка, а к тройке припряжена бричка, а в бричке сидит, как остроумно напомнил размягченным этой гоголевской поэзией в прозе читателям Аркадий Белинков, – вечный Павел Иванович Чичиков.
Олег Чухонцев называет свою книгу «Пробегающий пейзаж».
Андрей Битов сам постоянно путешествует, побеждая таким образом клаустрофобию, его «записки путешественника» – это «Уроки Армении», «Колесо», «Грузинский альбом».
Владимир Маканин с его героями перекати-поле, разными «гражданами убегающими», Александр Кабаков с «Саквояжем», где он редакторствует, Дмитрий Быков и Ольга Славникова с заказанными Кабаковым «ЖД рассказами» и т. д., и т. п.
