За всю прогулку мы с мадам Мото не обменялись ни словом. На обратном пути, проходя через деревню, я остановился перед лавкой, где были выставлены очень простые деревянные куклы. Несмотря на мои возражения, мадам Мото купила мне пять или шесть штук. Покупка подарков, очевидно, немного ее развеселила. Во всяком случае, я не вижу других, более веских причин того, что она мало-помалу перестала дуться.
Когда мы, нагруженные покупками, добрались до гостиницы, мадам Мото объявила, что «устроила для меня кое-что — еду подаст в номер гейша». Она старательно втолковывала мне, что гейша ни в коем случае не должна провести ночь в моей комнате, что я должен все хранить в тайне, поскольку хозяева отеля — родители молодого актера, с которым мы встречались, и, если дело откроется, у него будут неприятности… Я вовсе не уверен, что правильно ее понял. Интересно, что же меня ждет? Когда я проходил, обслуживающий персонал гостиницы провожал меня странными взглядами…
Я успокаиваю себя мыслью, что среди этих декораций из дерева и бумаги все кажется нереальным. Только что служанки под разными предлогами пытались выманить меня из номера. В конце концов пришла мадам Мото и объяснила, что мне следует принять ванну, что это вроде бы обязательно. Я вошел в указанную мне дверь, разделся в прихожей, но, заметив, что в общей ванне уже барахтаются четверо японцев, дал задний ход, потихоньку оделся и тайком поднялся обратно в номер. Мадам Мото пришла меня искать. Она снова повела меня в ванную, но на этот раз сначала удостоверилась, что там никого нет, и караулила в прихожей, чтобы никто не вошел. С приятным удивлением я скользнул в зеленую шелковистую воду.
Непонятно, каким образом четыре человека только что умудрились барахтаться в этой лохани, болтая и куря, когда я едва уместился в ней один. После того как я вымылся и обсох, домашнее кимоно стало уютнее, и это ощущение уюта пронизало все мое тело. Купание приобщило меня к татами, к идеальной чистоте моей пустой японской комнаты. Я очень близок к тому, чтобы объяпониться…
Теперь я другими глазами смотрю на Будду, стоящего в токонома. Он напоминает мне борцов сумо. Значит, иметь большой живот в Японии не предосудительно… Недаром мистер Кояма отпускал комплименты по поводу моей дородности и даже советовал подчеркивать ее, подпоясывая кимоно.
(В соседнем зале долго и глухо, отрывистыми фразами говорит старик… Это напоминает заученную жалобу нищего, выпрашивающего милостыню…)
