Рут практически ничем не выказала своего удивления. Едва зажегся свет, она и незнакомец подняли глаза на лестницу и увидели Тренди.
— Я хотела предупредить вас, — произнесла Рут после небольшой паузы. — Это Малколм Корнелл, друг.
Она не сказала «мой друг», вероятно, из скромности, но моментально покраснела и поспешила добавить:
— Малколм преподает в американском университете. Вот уже несколько лет он приезжает сюда на зиму.
Она повернулась к профессору:
— Это мой юный постоялец, мой ученый… Помнишь, я писала тебе…
Корнелл пожал Тренди руку, взглянув на него с недоумением. Затем кивнул:
— Молодой ученый… Очень молодой. Завидую вам.
Но тон его красивого низкого голоса противоречил последней фразе.
— Я хотела вас предупредить, — повторила Рут. — Но сразу после завтрака, когда я искала вас, вы уже ушли Ладно, оставим это. Поужинаем вместе. А пока пойдемте в гостиную.
Так же, как и в первый вечер с Тренди, она исчезла на кухне, и так же, как тогда, отклонила его помощь. Мужчины остались вдвоем.
— Дом Рут, — медленно произнес Корнелл, — напоминает корабль…
Он говорил о «Светозарной», как хотел бы говорить сам Тренди, произнося вслух слова, которые Тренди повторял лишь про себя, боясь, что их сочтут слишком банальными Особенно это словосочетание, ставшее со временем почти магическим: дом Рут. Корнелл мог оставаться и два часа, и шесть месяцев, ведь он действительно друг.
Поужинали. Багажа у Корнелла не было, похоже, он не собирался жить на «Светозарной». К тому же в разговоре он упомянул, что приобрел недалеко отсюда дом. Вот уже несколько лет, сказал Корнелл, он приезжает сюда зимой писать книги. Тренди успокоился — это был такой же ученый, как и он, только историк. Когда Рут назвала своего молодого гостя его прозвищем, Корнелл не посмеялся, а отнесся к этому вполне естественно. Похоже, Малколму Корнеллу нравились непонятные фантазии Рут, хотя сам он не производил впечатления мечтателя — видимо, поэтому не собирался жить с ней под одной крышей.
Юдит, естественно, не спустилась. Никто ее не позвал. Корнелл не выказал ни малейшего удивления. Как обычно, для нее не поставили прибора. Следовательно, Юдит оставалась для Тренди тем, кем была до сего дня: ветреной девицей, невидимкой, призраком, иногда появляющимся, проходящим сквозь стены и не признающим никакой земной пищи.
Рут вернулась в гостиную и, поеживаясь, устроилась у огня.
— Этот дождь, — вздохнула она, — бесконечный дождь…
Ливень действительно усилился.
