— Сэр рыцарь, вы — человек сильный, но меня гнев делает сильнее. Вы, кажется, убили обоих моих братьев. Готовьтесь принять мою месть.
Они набросились друг на друга. Копья у них сломались, и они выхватили мечи и сражались с ожесточением. Гоутер и Гилмер поднялись на ноги. Падение оглушило их, однако они не были ранены.
— Давай, брат, — сказал Гоутер. — Поспешим на помощь Рейнольду, который так славно сражается с неведомым рыцарем.
И они, потрясая мечами, набросились на Ланселота. А тот быстро с ними расправился, рубанул Рейнольда, а Гоутера и Гилмера вновь поверг наземь. Рейнольд с разбитой и окровавленной головой приблизился к Ланселоту, но доблестный рыцарь отвел меч.
— Довольно, — сказал он. — Я был поблизости, когда вас посвящали в рыцари, сэр Рейнольд, и я знаю, как вы отважны. Убивать вас я не хочу.
— Слава Богу за вашу доброту, — ответил Рейнольд. — Если позволено мне говорить от лица моих братьев, то все мы охотно сдаемся. Но скажите нам свое имя. Вы же не сэр Кэй.
— Об этом поговорим в другой раз. Приезжайте ко двору в день Пятидесятницы и сдайтесь королеве Гиневре. Скажите, что вас послал сэр Кэй.
Они поклялись, что все будет исполнено, и, после того как сэр Ланселот отбыл своим путем, братья помогли друг другу забраться в седла. На обратном пути они вслух гадали, кем бы мог быть этот благородный рыцарь.
Путь к Погибельной часовне
Сам же Ланселот заехал в темный лес, где ветви деревьев причудливо изгибались, и увидел там черную охотничью собаку, нюхавшую воздух: сука — так показалось Ланселоту — искала раненого оленя, и он решил последовать за ней. Собака время от времени оглядывалась, словно куда-то его вела. По пути Ланселот пересек кровавый след. Они спешили через ручьи и болота, пока не пришли к древнему замку. Сука пробежала по мосту над крепостным рвом и, оказавшись на другой стороне, обернулась к Ланселоту. Он поехал за ней и попал в большой зал, где лежал на полу мертвый рыцарь. Собака стала вылизывать кровоточащие раны рыцаря, и тут вошла, рыдая, юная дама.
— Сэр рыцарь, — обратилась она к Ланселоту, — вы причинили мне беспредельную скорбь.
— Отчего вы так говорите? Я не сделал никакого вреда тому, кто лежит здесь. Собака привела меня в эти места. Не гневайтесь на меня. Я скорблю вместе с вами.
— Я вам верю: вы говорите правду. Я вас испытывала, но это не вы убили моего супруга. Тот, кто совершил это злодеяние, и сам должен был получить тяжкую рану. И уж я позабочусь о том, чтобы от этой раны он никогда не оправился.
