Он спросил, откуда я знаю, где искать кроху. Я сказала: палец. Я сказала: палец, которого у меня нет. Он появился и он зудит.
Два часа спустя, глядя на маленькую ручку, выглядывающую из-под земли, словно в приветствии, во мне что-то сломалось. К ноготку большого пальца прилип прутик, кожа как застывший воск.
Малютка любила рисовать лошадей, маму, ракушки. В ночь с субботы на воскресенье у нее отняли рисование, отняли ее саму. Выродок имел нужные связи, его всячески выгораживали, дело грозило затянуться. В зале суда фоновой музыкой звучал плач убитой горем матери, бабушек, тетушек, бессильные угрозы мужчин. И смех. Смех этого выродка. Он не признавал своей вины, но и не отрицал ее.
Тогда я и спросила у Луки: можешь ли ты сделать так, чтобы чудовище сгнило изнутри? Лука сказал, что может. У Луки тоже есть связи в определенных кругах.
Убийца раскаялся ровно через неделю, в ночь с субботы на воскресенье. Гнил он долго, месяца три-четыре, гнил заживо. Вонь в камере стояла невыносимая. Никто не знал, что с ним. Потом его переместили в отдельную камеру. Он умер в муках. Все верное, ему дали пожизненное. Я бы добавила: в аду.
Малютку звали София.
Прошли годы. Мизинец дремлет большую часть времени, но, когда просыпается, клянусь, я готова его отрубить. И снова, и снова, и снова. Отрубила бы, не будь он химерным.
Палец приводит меня к трупам. Я называю хорошим тот день, когда люди все еще живы.
Я никогда не называю день хорошим.
Я вышла из душа, оставляя за собой мокрые следы. Казалось, температура не поднялась ни на градус. Зуб на зуб не попадал. Надеюсь, Лука разжует мне, что да как. А пока я велела себе сосредоточиться на фантомных ощущениях, взяла телефон и набрала номер Игоря Крапивского. Ей-богу, я ненавидела этот номер - ничего личного, просто звонки Крапивскому и то, что после них обычно следовало, всегда давало новую пищу для моих кошмаров. Естественно, в данном отделении милиции, как и в любом другом отделении страны, был участковый экстрасенс, но в дни бодрствования сволочного фантомного мизинца под свет рамп ступала старушка Реньи. Общественность не знала о фантомном мизинце. Видите ли, подобные штуки погано влияют на ваше реноме.
Я была лозоходцем, только вместо лозы - палец, которого нет.
- Игорь, вы можете сейчас говорить? - Я испугалась того карканья, которое покинуло мою глотку, и на всякий случай добавила: - Это Харизма Реньи.
