Дядька-пестун недовольно говаривал:
— Не дело, княжич, у матери пропадать. После пострига и «всажения на конь» твое место в княжьих палатах. Владимир Святославич и осерчать может.
— Не осерчает. Я каждое утро себя к ратным подвигам приобщаю.
— Да уж нагляделся. Дело нужное. Мне из тебя надо воина воспитать, а не келейного монаха. Уж слишком ты на книги налег, княжич.
— Без книжного разуменья — во тьме блуждать, дядька.
— Великий князь в грамоте не горазд, а получше всякого книжника дело разумеет.
— По Вышгороду и Берестам, — сорвалось с языка Ярослава.
Дядька аж руками за голову схватился.
— Ты вот что, княжич, я по доброте своей твоих слов не слышал. Не вздумай так отцу молвить, беды не оберешься.
Ярослав и сам уразумел, что сморозил лишнее, и густо покраснел. Любовные похождения отца ни для кого не были тайной, но в Теремном дворце об этом никто не смел и словом обмолвиться: Владимир Красно Солнышко, воспетый в былинах, собиратель богатырей и любитель веселых пиров, терпеть не мог, когда его уличали в блуде. Тогда он становился злым и беспощадным.
Старались держать рот на замке, лишь одна Рогнеда могла бросить в лицо супруга:
— Ненасытный развратник!
Владимир гневался. Все его жены — тише воды, ниже травы, а эта, словно разъяренная тигрица. Раз осадил, два, а на третий выдворил строптивую супругу в село Предславино.
Ярослав, в одночасье потеряв любящую мать и наставницу, кинулся к родителю и воскликнул в запале:
— Отец! Зачем ты прогнал мою мать?! Зачем?
Владимир глянул на сына удивленными глазами. Никогда еще Ярослав не врывался в его покои таким дерзким и взбудораженным.
— Ты что, белены объелся? Чего кричишь?
— Верни мать, отец!
Владимир Святославич встряхнул сына грузными руками.
— Забываешься! Отца поучаешь?! Да как ты смел, дерзкий мальчишка, на родителя рот раскрывать? Прочь с глаз моих!
Ярослав вспыхнул как огонь, норовил высказать отцу что-то злое, обидное, но с трудом сдержал себя и выбежал из палаты.
Это была его первая стычка с великим князем. Он влетел в свою опочивальню, ткнулся в подушку, и слезы выступили на его глазах. Ему жалко стало мать. Он видел и чувствовал, как она остро переживает нескончаемые измены отца, — страдает, мучается, осуждает и ревнует, но ничего с собой поделать не может. Она часто вспоминает свой отчий Полоцк, безмятежную жизнь, грубо нарушенную Владимиром.
Красивая и гордая княжна, воспитанная таким же гордым и вольнолюбивым отцом Роговолодом, человеком умным и глубоко образованным, грезила о возвышенной всепоглощающей любви, а получила взамен жестокого деспота, кой захватил ее силой и чуть ли ни на аркане привез в Киев.
