И эта система жестко стоит на своем и мертвой хваткой держит свои, точнее наши, украденные у нас деньги.
Написал еще одну бумагу на „хозяина“, повторил тезис о том, что начисляемая мне „так называемая заработная плата“ не имеет ничего общего ни с реальными выполняемыми объемами работ, ни с элементарным здравым смыслом. Повторил еще раз просьбу – переводить начисляемые мне подобным образом деньги на счет главного российского тюремного ведомства для дальнейшего распределения между наиболее нуждающимися сотрудниками. Уже через два дня был вызван „отрядником“. Не скрывая злорадства, он тыкнул пальцем в последние строчки моего письма: „Вот здесь про перевод, а реквизиты не указаны, так не положено…“. „Неужели в бухгалтерии нет номера бухгалтерского счета главной конторы вашего ведомства?“ „Нет, нет“, – обрадованно затряс маленькой головой капитан Василиса.
Эти самые треклятые реквизиты через знакомых, через родственников, через друзей я все равно добуду, узнаю, получу Вот только дойдет ли мое послание с подобной „нетрадиционной“ просьбой до адресата? Если „тормозят“ столь настойчиво на самом начальном этапе, значит, на последующих, тем более заключительных, финишных этапах этой самой настойчивости прибавится – шансов, что мое письмо вообще выйдет за пределы лагеря – немного. Впрочем, все равно эти шансы есть, и надо сделать все, чтобы их использовать.
* * *
Всегда знал, что на зонах, в тюрьмах, во всех звеньях карательно-исправительной системы (сознательно не употребляю термин пенитенциарной – боюсь ошибиться, уж больно мудреное слово) процветает наушничество, доносительство, стукачество. Более того, всегда знал, что на этом гадком явлении эта самая карательно-исправительная система стоит, покоится, держится ровно столько времени, сколько эта система вообще существует – и все равно, как показала реальность, истинных масштабов этого самого явления я и не представлял, просто представить не мог.
Удивительно и омерзительно! А еще очень подозрительно, с учетом всех витающих здесь высоких разглагольствований о „порядочности и непорядочности“, отмечать, что информация практически о любом нарушении режима (употребление спиртного, изготовление браги, приобретение и пользование мобильным телефоном и т. д.) почти всегда очень скоро становится достоянием представителей администрации. Отсюда и постоянные курьезы. Только „затянул“ арестант новый мобильник, только-только оборудовал для него, как ему казалось, оригинальный „курок“ – заходят контролеры и прямым ходом к этому самому „курку“, о котором знали очень немногие, самые избранные. Решили две-три отчаянные головы выпить, приготовили со всеми треволнениями и затратами брагу, только собрались „употребить“ (после отбоя, когда и лишних глаз, кажется, нет) – сам дежурный по зоне тут как тут.
