– Лео, – кивнул я.
– Надо же, запомнил, – искренне удивился бывший кио.
– На память не жалуюсь, – отрезал я.
– Везет тебе, – грустно вздохнул он. – А я вот о себе того же сказать не могу.
– Провалы в памяти?
– Гораздо хуже.
– В смысле? – не понял я.
– Перестройка моей нейронной сети привела к тому, что у меня появились…
– Что? – прервал я затянувшуюся паузу.
– Эмоции, – нехотя признался Лео.
– Как так? – удивился я. – То есть раньше у тебя их не было?
– Нет. Как и у всех кио. Я, конечно, знал, что это такое, но лишь в теории. Самому раньше испытывать всю эту радость-тоску-жалость-страх и прочую хрень не доводилось.
– Ну надо же… – Я с трудом мог представить себе, как такое возможно: вообще не испытывать никаких чувств. Хотя кио по сути те же роботы. Консервные банки. А какие у банок могут быть чувства?..
– Эмоции – это слабость, а воин должен быть сильным, – отрезал бывший кио и тут же сменил тему: – Твой Кремль остался на юго-западе. Если идти вон через те холмы, то выйдешь прямо на Садовое кольцо. А оттуда до Красной площади рукой подать.
– Садовое кольцо? – переспросил я.
В школе нам рассказывали, что по Кольцу в годы Последней Войны проходил легендарный Последний Рубеж. Тут наши предки, защитники Москвы, держали оборону не на жизнь, а на смерть против полчищ иноземных захватчиков.
– Было такое дело, – откликнулся Девяносто Девятый. – Битва за Кольцо кипела страшная… Да и теперь… Садовое так и осталось во многом тем самым пресловутым Последним Рубежом.
– Это как? – не понял я.
– Видишь ли, некоторое оружие, размещенное там еще во время Последней Войны, продолжает работать до сих пор. Так что каждого, кто попробует пересечь Кольцо, ждет смерть.
Я поначалу запаниковал, а потом вспомнил кое о чем:
– Погоди, но ведь мои носильщики-нео сумели пройти сами и меня заодно пронести. Значит, безопасные проходы через Садовое все же существуют?
– Верно, – согласился бывший кио. – Имеются тайные безопасные тропы. Только…
Девяносто Девятый внезапно умолк. Я забеспокоился, окликнул его:
– Лёнька, ты чего? Ты ведь знаешь эти самые тропы, да?
– Ты опять за свое? – обозлился он. – Тебе что, доставляет удовольствие по-всякому извращать мое имя?! ЛЕО! Неужели так трудно запомнить?
– Да не по-русски как-то, – принялся оправдываться я. – Лёня намного лучше звучит. Леонид – означает сын льва. Ты же знаешь, кто такие львы?
Он помедлил с ответом. Я вдруг очень ясно ощутил его смятение.
– Ты не знаешь, кто такие львы, – я расхохотался. – Ну и кто из нас после этого балда и неуч? А?
