И дело здесь не в том, что давно прошла юность, утратилась острота чувств и всё такое. Ты вдруг отчётливо осознал, что он герой не твоего романа. Кем был в твоих глазах Борис Гребенщиков? Что в нём тебя подкупало? Его поэзия? Его музыка? И то, и другое было на уровне, но для поклонника Van Der Graaf Generator откровением никак не являлось. Тебя подкупала интеллигентность. Конечно же. Тебя подкупало это гордое движение против течения. И тебя вдохновляло ожидание Слова подлинной философии, соединяющей гражданское чувство с чувством метафизическим. Казалось: вот человек, наделённый даром и знанием. От него ты слово настоящее и услышишь. Это пока он вынужден изъясняться намёками. Придёт час, и парень прорвётся: его песни станут не просто услаждать слух и утверждать себя как свободную личность, а исполнятся умной протестной энергии. Ты ждал не шума и ярости, а точного аристократичного слова, атакующего мир сытости и сна души человеческой.
Гребенщиков восходил по этим ступеням не только твоего ожидания. Мы слышали и «Поезд в огне», и «Аделаиду». Но на каком-то шаге он остановился, похоже, просто испугавшись открывшегося пути. Ведь очевидно, что этот путь вёл не в ресторан и не на смотровую площадку, а на территорию подвига. На каком-то уровне восхождения шутки кончались. Становилось ясно: ещё несколько шагов, и ты – на холме, где солдаты новой империи вобьют гвозди в руки твои и закрепят окровавленный крест.
Что скажешь, поэт? Что выберешь? Поднимешься или, пока не поздно, предпочтёшь сойти вниз? У подножия как раз имеется заведение[?] Вопросы повисли в воздухе. Возникла напряжённая пауза, и вскоре выбор был сделан. Его по сей день отражают строки, полушутливо отвергающие царствие Божие.
Схождение оказалось поистине триумфальным. У дверей в заведение поэта ждал тёплый приём. Подбежали люди, помогли снять с плеч ненужную тяжесть. Врачи аккуратно сняли терновый венец и обработали раны. А потом раздались овации, полетели цветы, пришли телеграммы от высших лиц государства. Аккредитованные на мероприятии журналисты разом протянули к измождённому лицу микрофоны. Кто-то из учеников подал гитару. И герой глубоко вдохнул и запел тем вкрадчивым голосом, который с юных лет бередил твою душу. И в песнях зазвучала звонкая благодарность за то, что хорошо обошлись: не убили, не прокляли, а признали и воздают за былые мучения.
С той поры поэт крепко засел в ресторане, где вкусно кормят и толпятся поклонники. Он поёт то, что нравится отдыхающим, что их ничуть не тревожит и даже оказывает на психику лечебный эффект. А отдыхающие его чествуют. Всё бы ничего, это выбор личности, никто за это не осуждает. Но вот беда: иногда телеканалы и глянец разносят по свету некие декларации. И когда слышишь их, рождаются ответные чувства.
