- Ужас, им нужны поваренные книги! Остальные уничтожаются.
Поняв, что к друзьям не прорваться, я помахал им рукой и стал продвигаться к выходу. На улицу я попал без всяких проблем, так как толпа вынесла меня через витрину. От опасности быть растоптанным меня спасла колонна, за которой я спрятался. Швыряемый толпой, как щенка морским прибоем, я попал на Вацлавскую площадь. Тут нельзя было пошевелиться: шел аукцион. Кто-то кричал не своим голосом:
- Кулинарные рецепты XIX века - триста тысяч крон раз...
Мне не довелось узнать, чем кончились торги, ибо толпа заволновалась, и меня вынесло на Индришскую улицу. Здесь стало посвободнее: народу было ровно столько, чтобы человек с помощью локтей мог медленно двигаться в нужном направлении. Используя запрещенные приемы, я прорвался на Соколовскую, затем через Карлин вверх, к Кобылисам. Везде одно и то же. Апокалипсис царил на улицах. С хмурого неба посыпался снег. По улице Красной Армии я дотащился до трамвайного депо. Здесь рельсы обрывались: город кончился. В полузасыпанном песчаном карьере стояло несколько фургонов. Я решил переночевать в одном из них, а там видно будет.
- Стой, руки вверх! - послышалось оттуда. Я повиновался.
- Э, да это пан Кубих, - из-за фургона показалось знакомое лицо соседа Пулквы. - Скорее к нам! - Пулква подпрыгнул от радости. В наспех устроенном лагере горело несколько костров, на которых варилась скудная еда. Во главе лагеря стоял полковник в отставке.
- Тлапих, - представился он и пожал мне руку. - От имени нашей группы приветствую вас. Как обстановка в городе?
Я доложил об увиденном. Он нахмурился:
- Ситуация серьезная. Да и нам нелегко. Противник стягивает силы, - он показал на лес, - ожидаем атаку. Вы - последний старожил, которому удалось прорваться сюда. Надо готовиться к обороне.
Он отдал приказ, и мы, подобно гуситам, поставили фургоны полукругом, образовав оборонительный вал. "Гуситы использовали повозки", - с умилением вспомнил я уроки истории. Отвесная стена карьера прикрывала наши тылы, так что атака могла начаться только от леса, по заснеженной равнине. В тихом свисте ветра и завихрениях снежинок мы осматривали оружие: жерди для подпорки белья, кастрюли с замерзшей водой, увеличивавшей их ударную силу.
Ничего не происходило. Мы перетаптывались, время шло, на опушке все было спокойно. Зато у шоссе пришельцы сбивались в группки. Их явно привлекал наш военный лагерь, усиленно жестикулируя, они показывали на наши повозки-вагончики.
