Вскрытие трупа мало что дало — прошло много времени с момента предполагаемого изнасилования, а ушитая рана изменила свои очертания. Можно, конечно, хирургические нитки снять и попробовать восстановить края на момент травмы, но и это почти бесполезно. Лучше воспользоваться описанием самих хирургов. Травмирующий объект должен был быть твёрдым и, скорее всего, с коническим, но не острым концом. Впрочем, теперь это всё гадания. Из сопутствующих повреждений только небольшая ссадинка и синяк на спине. Повреждений в паховой области и на внутренней стороне бёдер никаких — очень странно для столь садистского изнасилования. Об этом и записали в протоколе.
Дошло дело до мазков. Покрасили гематоксилин-эозином. Теперь можно и под микроскоп. Влагалищный мазок пустой. А вот в ректальном точно сперма, да ещё какая — сперматозоидов навалом. Правда, они чуть-чуть странные. Головка нормального сперматозоида прокрашивается немного неравномерно — передний конец более светлый. А эти тёмные... И пропорции несколько иные. Опять же — едва заметная разница в соотношении размеров головки и среднего участка — небольшого утолщения, переходящего в хвост. Но известно же, что около четверти сперматозоидов в обычной сперме здоровых мужиков имеют те или иные дегенеративные признаки. Списал судмедэксперт свои догадки на индивидуальные особенности конкретного индивида и значения им не придал. А зря... Золотое правило патогистологии: сомневаешься — положи для сравнения рядом контрольный препарат с нормальным образцом и сравни. Нашлось бы ещё кое-что интересное, например разница в размерах.
Тем временем следователь вплотную занялся подругой потерпевшей. Кстати, подруг звали Лена и Надя. Лена в морге, а Надя показания даёт. Вначале отнекивалась: мол, не знаю ничего, а потом разрыдалась и рассказала, как было дело. Не было никакого изнасилования. Была странная девичья забава, кончившаяся так неожиданно и страшно.
Подруги приезжали в поселок только летом, на каникулы. В остальное время они жили порознь — Лена в Магадане, Надя в Охотске, где учились в профтехучилище и десятилетке-интернате. Были они одногодки, и исполнилось им по шестнадцать лет. Отец Лены работал зоотехником на свинарнике. Несмотря на то что главным делом посёлка было рыболовство, местный рыбпромхоз имел небольшое подсобное хозяйство, где выращивал мясцо для своих рабочих. Свинарник был маленьким, и по штату, да и то неофициальному, работал там лишь один зоотехник. Летом, когда путина и все в море, в посёлке скукота. Вот и пошли девушки помочь Лениному отцу на свинарник. А у того ответственный день был — он свиноматок до хряков подпускал. Девчонкам на такое смотреть не разрешил, но те всё равно увидели во всех деталях — залезли на чердак да залегли в соломе. Вот загнал папаша свинку к хряку, тот взгромоздился, но попасть куда надо не может. Отец хватает хряка за детородный орган и суёт его по назначению. Истошный визг свиноматки, довольное повизгивание хряка — дело сделано. Закончив с осеменением, батя достал початую бутылочку беленькой, хлебанул из горлышка за будущий приплод, а потом ушёл в посёлок. На сегодня ему здесь делать нечего.
