Невеста перестала плакать, подняла голову и удивленно спросила:
- Руська?
Мне же понравился ее темный силуэт на фоне заполненного ночными бликами окна.
Я мыкнул в ответ, забрался под одеяло и прижался восставшим членом к ее голому ядреному заду. Он был как два детских резиновых мяча - тугой и гладкий. В одной майке, она хотела повернуться ко мне, но я капризно-пьяно замычал, удерживая за плечи и, пристроившись, вставил, пока не поздно. Там тоже было туго, так туго и упруго, что несколько раз меня выталкивало на поверхность, - такой вагиной можно было бы метать копья... Юная телочка была малоопытной, но прилежной, и у нас получалось все лучше и лучше. Она кончила раз и два, однако в спине ее ощущалось какое-то растущее недоумение, и вдруг ударив меня задом так, что я чуть не свалился на пол, она села на постели и прорыдала:
- Ты не Руська!
- А кто же? - трезво спросил я, тоже кончив и чувствуя, что больше мне не хочется.
- Не знаю, - трагически прошептала она и вдруг схватила себя за шею, задавив вырвавшийся вскрик, похожий на позыв к рвоте.
В это время в дверь ткнулось что-то рыхло-тяжелое и пьяный голос Руськи глухо сказал:
- Люся, открой, я уже в порядке.
- Руслан и Людмила - цирк! - пробормотал я, почувствовав себя неуютно.
- Ой! - прижав ко рту руки, тихо запричитала рядом со мной поруганная невеста. - Ой, мамочки, что же это!
- Скажи ему, что не откроешь, пока он не прочухается. Тоже мне, жених надрался до бесчувствия.
- Это не ваше дело. Уходите, уходите скорее. Стыдно вам. Мы не для того вас приглашали. Ой, мамочки, беда-то какая! - Видно, она принимала меня за шаловливого гостя со стороны мужа, какого-нибудь дальнего родственника, троюродного брата.
- Ладно, так и быть, - с притворным равнодушием сказал я, хотя сердце мое как-то горестно сжималось, встал и оделся под мерные вялые удары в дверь и унылые мольбы жениха. Я не видел лица невесты - она моего, и это почти снимало с меня ответственность за происходящее. Ночью все кошки серы.
Я открыл окно и вылез на балкон - оттуда до крыши мне было три шага.
- Пить надо меньше, ребята, - сказал я ей на прощание, чувствуя, что что-то упускаю, но не понимая, что.
- Не на ваши пьем, - стоя в постели на коленях, ответила невеста, уже непоправимо далекая, хотя еще пять минут назад она так простодушно делилась со мной тем, что у нее есть. Похоже, ей было безразлично, каким образом я исчезну - улечу, испарюсь, навернусь с пятого этажа. Лишь бы с глаз долой, из сердца вон. Да я и не был в нем.
