Подражание французскому при императрице Елизавете и далее, при Екатерине II, как моровое поветрие поразило обе столицы и дворянские усадьбы, самые отдаленнейшие. Заучивали наизусть и напевали французские песенки весьма легкомысленного свойства, нередко с указанием прелестей дев весьма откровенного характера. Заучивали каламбуры и циничные анекдоты. Известие о том, что Россия — край обетованный для. всякого сброда, разнеслось по свету. Корабли, нагруженные мусьями и мадамами, выгружались в Кронштадте, и вся эта толпа расползалась по дворянским усадьбам необъятного государства Российского. Без какого-либо экзамена для оценки знаний они становились учителями. Горек был хлеб такого просвещения для России.
Ф. Ф. Вигель вспоминал о своем воспитании: «В доме Голицыных, где хозяйка была племянницей князя Потемкина, урожденная Энгельгардт... в первый раз познакомился я с идеями порока и разврата». Гувернером Вигеля стал некий шевалье де-Ролан де-Вельвиль, французский подполковник, человек лет сорока, бежавший из Франции от ужасов революционного террора. Умный и осторожный, со всеми любезный, он умел нравиться. Забавляя ребенка остроумной болтовней, он вздыхает о «бедной» Франции и «более чем с презрением (говорит) о нашем варварстве. Мало-помалу приучил он меня видеть во Франции прекраснейшую из земель, вечно озаренную блеском солнца и ума, а в ее жителях избранный народ, над всеми поставленный; революционеры, новые Титаны, по словам его, только временно овладели сим Олимпом... При слове «религия» он с улыбкой потуплял глаза, не позволяя себе, однако же, ничего против нее говорить». Посреди разговоров о Расине, Мольере, Буало «вдруг начал заводить со мною нескромные речи и рассказывать самые непристойные, даже отвратительные анекдоты: я не знал, что мне делать: я так уже привык в него (т.е. шевалье. — В.О.) веровать, что стыдился своего стыда». Злодей наслаждался смятением отрока, и в юноше исчезала робость и возрастало бесстыдство. И Вигель заключает: «И вот в каких руках находилась тогда, конечно, половина благородного русского юношества!»
В последующем сверстники Вигеля, юные Голицыны, уже прошедшие под руководством шевалье первоначальный курс европейского просвещения, отправились в Петербург для продолжения образования в дорогостоящем пансионе иезуита Николя. В этом пансионе сошелся весь цвет отпрысков русских аристократических фамилий. Здесь решающему воздействию просветительской идеологии подвергались Гагарины, Шуваловы, Строгановы, Вяземские. Здесь подружились между собой Михаил Орлов, Василий Давыдов — будущие декабристы, Александр Бенкендорф — будущий начальник тайной полиции России, шеф корпуса жандармов, Дмитриев-Мамонов, Александр Сергеевич Меньшиков, князь, будущий главнокомандующий во время Крымской кампании, которого солдаты называли «изменьшиковым». Все они во дни своей молодости создали первую в России революционную масонскую организацию — Орден Русских Рыцарей
