Малыш и река | страница 23
В одно прекрасное утро Гатцо сообщил мне:
— Паскалé, нам нужно оружие!..
Он сделал огромный лук, больше его самого. Стрелы мы смастерили из камыша.
Стоило камышам чуть зашевелиться, мы пускали туда стрелы.
Когда есть оружие, так и тянет из него стрелять. Просто так, ради выстрела. Но, к несчастью, все любят стрелять в цель. И нет лучшей цели для выстрела, чем прекрасная птица. Вокруг нас плавало много знакомых доверчивых птиц. Мы их не трогали, и они, привыкнув, приобщились к нашей жизни, почти такой же мирной и естественной, как у них…
Гатцо с луком в руках часто следил за диким селезнем, который красовался на воде недалеко от лодки. Он нырял, чистил перышки и даже спал, доверчиво спрятав клюв под крыло.
Гатцо чуткими пальцами тихонько натягивал тетиву лука и, сам того не замечая, целился в селезня…
Затем он поднимал оружие и, жмурясь, пускал стрелу наугад в сторону берега.
Вечером мы ходили в засаду к роднику.
— Дождемся ночи, Паскалé, — говорил Гатцо. — Может быть, увидим диких зверей. Ночью они ходят на водопой. Я видел их следы…
Он показал мне их. Эти следы нас страшно разволновали. Зверь не появлялся. Но однажды нам померещилась его тень на песчаной равнине. Он показался нам огромным. Мы притихли.
— Паскалé, это мне не приснилось, — утверждал Гатцо, — я слышал треск его шагов.
— Гатцо, а я видел, как он шевелил ушами.
Той ночью о звере мы больше не выдумывали. Конечно, видно было плохо, но загадочный силуэт действительно появился довольно далеко от нас среди песков. Появился и таинственно исчез.
Если даже на самом деле я не видел, как шевелятся уши чудовища, я верил, что видел это, и добавил в заключение:
— Гатцо, тот зверь — настоящее чудовище.
Потом, сидя в лодке, мы долго обсуждали наше чудовище. Оно стало приобретать облик. Мы придумали, какие у него лапы и какой огромный хвост. Почему хвост? Не знаю. Может быть, из-за львов и тигров… Наш зверь обязательно должен быть хищником.
— Гатцо, скажи, почему не видно, как у него блестят глаза?
— Паскалé, друг мой, он их просто-напросто закрывает, чтобы нас обмануть.
— Гатцо, ты уверен? — спрашивал я, в восторге от такой чудесной выдумки.
Гатцо добавил покровительственным тоном:
— Паскалé, у таких зверей чертовски много всяких уловок.
Все это меня страшно волновало, и я сиял от счастья.
Мы еще долго спорили о породе и повадках нашего хищника. Не хотелось, чтобы это были собака или волк. Раз уж это настоящее чудовище, не стоит глупо разменивать его на всем известных животных. Так как распознать его нам не удалось, у Гатцо родилась идея, которая привела меня в восторг:
