— Знатный викинг просил принести черных соболей. Я исполнил его желание!
— Выкладывай соболей, — весело сказал Туре.
Рутан запустил в мешок руку и нарочито медленно и бережно положил на прилавок черного соболя.
Туре привычно взял шкурку, встряхнул ее, любуясь переливами шерсти, и опять повторил процедуру осмотра: попробовал мездру на зуб, легонько помял в руках нежнейший шелковистый мех, который тотчас расправлялся, как живой.
— Сколько ты хочешь за него? — спросил Туре.
— А сколько даст викинг?
Туре знаком подозвал к себе Карле:
— Как думаешь, Карле, сколько стоит такой соболь?
— Не больше эртога золотом, — отозвался Карле, осмотрев соболя. — Мех поврежден. Видишь, около шейки порез? Неаккуратно снимали шкурку!
— Где порез? Какой порез? Ты лжешь! — воскликнул Рутан и, схватив шкурку, стал рассматривать ее. Шкурка и в самом деле повреждена. По мездре неаккуратный охотник слегка чиркнул ножом. — Ну, это совсем немного. Это не должно делать соболя дешевле. Остальные шкурки — все как на подбор! У меня плохой товар не бывает.
— Шкурка стоит меньше эртога, — заключил Хунд. — Пятьдесят пеннингов ей цена. Остальные пойдут по эртогу.
— Э, не-е-ет! — протянул купец. — Дешево хочешь купить! Черный соболь раньше ходил на торге по три эртога золотом!
— Времена меняются. Теперь соболи стали дешевле. Ладно, пусть он стоит эртог! — сказал Хунд.
— Два эртога! — крикнул купец, выставив для большей убедительности два пальца.
Торговцев со всех сторон обступили любопытные. Биармы, подталкивая друг друга и перешептываясь, смотрели, что будет дальше. От того, какую цену установит хитрый Рутан, зависели их успехи в торговле. Викинги, не сходя с мест за прилавком, тоже прислушивались, как торгуются Хунд и купец-биарм.
Туре Хунд настаивал на эртоге. Рутан стал прятать шкурку обратно в мешок. Такой оборот сделки ему не нравился.
— Пускай полежит. Найдется покупатель, — решительно сказал купец.
Туре Хунд переглянулся с Карле. Карле кивнул. Они без слов поняли друг друга: два эртога за черного соболя — самая подходящая цена. Такие меха — большая редкость. Шкурка черного соболя в Норвегии стоила вдвое дороже. Шубы и душегрейки из такого меха были на плечах только самых знатных женщин. Парадная мантия конунга[18] была сшита из собольих шкурок, и он этим очень гордился. — Два эре. Пусть по-твоему! — согласился Хунд.
— Сколько у тебя таких соболей?
— Двадцать.
— Вытряхивай. Будем смотреть.
Каждую шкурку Хунд и Карле осматривали долго. Рутан стоял в напряженной позе, глаза его так и бегали: следил, чтобы ни одна шкурка не пропала. Наконец, осмотрев все. Туре сказал:
