Пуля, выпущенная впопыхах из шведского пистолета, задела Ивану правое плечо. «Конец, добьют…» — подумал он, ожидая следующего выстрела, и потерял сознание.
Очнулся Иван от слабого толчка в бок. Осторожно подняв голову, осмотрелся: дверь каюты настежь распахнута. Тишина. И рядом очень тихий голос:
— Прощай, брат, умираю…
Превозмогая боль, Иван приподнялся и увидел Дмитрия. Тот лежал на боку, в лице — ни кровинки.
— Что ты, друг! — испуганно проговорил Иван, склонившись над Борисовым.
— Все. Прощай… — Борисов откинулся навзничь и затих.
Иван приложил ухо к груди. Сердце Дмитрия не билось. Огромным усилием воли Рябов поднялся на ноги и, добравшись вдоль переборки до двери, выглянул наружу. Палуба была вся взломана ядрами, повсюду в беспорядке валялись обрывки парусов, канаты, обломки мачт и реев.
«Верно, ушли все. Наша взяла!» Эта догадка придала Ивану сил. Выбравшись из каюты и тяжело ступая, он подошел к фальшборту и замер, глядя на видневшийся вдали родной русский берег, на желтевшие у стен крепости строительные леса.
«Ловко я посадил их. Как раз под пушки». Он долго и пристально смотрел на берег и прикидывал: «Доплыву ли? Ну, с богом! Доберусь до своих — попрошу, чтобы послали карбас за Дмитрием». Собравшись с силами, он бросился за борт, вынырнул и поплыл, превозмогая боль в плече.
Селиверст Иевлев приказал Федору Венеричу, зятю полковника Ружинского, осмотреть покинутые суда, если можно, отбуксировать их к берегу, а если фрегат и яхту невозможно привести на плаву, снять и доставить в крепость пушки, ядра, припасы и все, что осталось там ценного, «особливо неприятельские флаги». Вскоре карбас подгребал к борту фрегата. Рябов к тому времени уже добрался до берега. На вражеских судах русские взяли пять флагов, тринадцать пушек, двести ядер и много других припасов.
В тот же день Селиверст Иевлев отправил в Архангельск гонцов с вестью о победе и в качестве доказательств тому — шведский флаг и «чиненое» ядро. В донесении князю Прозоровскому стольник писал, что «неприятельские корабли взяты, а воинских людей с тех кораблей сбил». Стольник просил воеводу, чтобы тот прислал к нему «в прибавку» служилых людей, ядер, пороху, «впредь для опасения», и велел бы принять завоеванный фрегат. Яхта была совершенно разбита и без починки ее с мели снять было невозможно.
