(Не стоит видеть в этом противоречие с идеями, высказанными в 4 главе. Ключевое слово в предыдущей фразе — “силой”. Я считаю, что мусульманам нужно проповедовать Евангелие, но ни в коем случае нельзя насильно обращать их в христианство.)
В 18-м веке были крещены калмыки и племена "самоедов" в Архангельской губернии. Все это совершалось под предводительством священного синода. В процессе освоения Сибири были крещены представители тамошних народностей. Миссионеры, которые туда ехали, хотя и имели духовное образование, но по сути, были также некими орудиями власти по перевоспитанию еретиков.
Суровое положение ненадолго смягчилось в начале 19 века, во время царствования Александра I. При нём множество самых разнообразных сект и религиозных течений смогли выйти из подполья. Пожалуй, впервые в истории России, каждый человек мог спокойно, не опасаясь за свою жизнь исповедовать свои религиозные взгляды. Даже была отменена военная служба для религиозных пацифистских течений (например, для менонитов). Впервые православная церковь растерялась, потеряв возможность использовать свой главный противосектантский аргумент — силу. Тот факт, что именно за 24 года царствования Александра I появилось множество новых сект, показывает бессилие официальной религии именно в сфере убеждения инакомыслящих. Это также свидетельствует о том, что только лишь силой и ничем иным как физическим уничтожением несогласных на протяжении веков достигалось относительное единство православной церкви в России.
С приходом к власти Николая I время свободы закончилось. Будучи поборником суровой дисциплины, он требовал единообразия и в религиозных вопросах. Вернулось казённо-авторитарное управление церковью. Она даже стала называться: “Ведомство православного вероисповедания”. Вновь начались гонения на сектантство. Право Москвы называться третьим Римом, прочно утвердилось в сознании русского человека. Поэтому православие вновь сделалось государственной религией, национальной идеей.
На мой взгляд, стоит ещё отметить формирование в 19 веке двух пристрастий русской интеллигенции: славянофильства и западничества. Славянофилы стремились поставить знак равенства между понятиями “русский” и “православный”. Аксаков писал о русском народе: “Православие — единственная основа всей его (народа, прим. П.Б.) жизни… История русского народа читается, как жития святых”. С другой стороны писатели-западники критиковали Россию за то, что она пренебрегла протестантизмом и европейской культурой. (Это весьма странно, т. к. ещё с правления Петра I западная культура подчас насильственно насаждалась в России.) Однако западники ратовали не только за европейскую культуру, на мой взгляд, ими двигало ещё и чувство обиды за нашу державу, где даже святые понятия о Боге и вере в Него выродились в большинстве случаев в банальную дань традиции. Не случайно Белинский писал: “Русский народ в основе своей атеистичен, говорит о Боге без почтения, почёсывая зад. Вера его одно суеверие”.
