Сотрудники пардубицкой тайной полиции знали экс-чемпиона Гладену не только как «быстрого Франца», но особенно как щедрого собутыльника, за счет которого не раз кутили до утра. Поэтому Гладена принадлежал к той горстке протекторатных граждан, которые имели разрешение немецкого оберландрата ездить на собственных автомашинах и получали паек бензина. Гестаповцы, конечно, не знали, какую роль в самом начале спектакля, сцена из которого сейчас на миг привлекла их внимание, сыграл именно автомобиль Гладены.
Кто он, тот, кого сейчас Гладена схватил за плечо? Его тут никто не видел прежде.
Между столами ловко протискивается подвижный, услужливый, энергичный человек в очках. Это владелец бара и гостиницы Кошталь. Он всегда хорошо осведомлен о гостях, в которых заинтересован. Он знает, что у блондина с загорелым лицом, который как раз в эту минуту оттолкнул Гладену и, сунув руки в карман, направился к группе горланящих офицеров «Люфтваффе», на пиджаке еще лежит позавчерашняя пыль улиц английской столицы, в пиджаке — английский «кольт». А желудок его уже заправлен тремя рюмками коньяку, которые Кошталь налил ему собственноручно.
Нервы гонщика Гладены напряжены даже сильнее, чем вчера, когда он вез в своем автомобиле парашют, радиостанцию английской марки «Ширейдер», а на заднем сиденье — этого блондина, который сейчас остановился возле распевающих «Englandlied» у самых подмостков, где восседают музыканты.
...Блондин медленно вынимает руку из кармана. В ней не только кроны, но и марки, проделавшие двойной путь через Ла-Манш и обратно.
— Давайте-ка «Ах, кабачок...»!
Зазвенел бубен, к нему присоединился рояль, затем скрипка. И бодрый голос выпускника торговой школы Тоушека из Оломоуца показал, что значит моравский темперамент:
Кабачок, мой кабачок, кабачок прокуренный...
Офицеры из имперского воздушного флота, разумеется, постольку, поскольку речь идет о голосовых связках, побеждены. Старший помощник начальника гестапо Кербер заинтересовался, что это за песенка. Гестаповец Ганауске, бывший чешский жандарм, бойко переводит по-немецки своему начальнику слова песни. Ничего предосудительного: затасканная кабацкая песенка.
— Господин Кербер, этот парень сам из кабака, — говорит, наклонившись над столом, вездесущий хозяин бара Кошталь, — ведь он так хорошо осведомлен о своих посетителях, в которых заинтересован. — Его отец — мой хороший знакомый, владелец ресторана в Моравской Остраве. Можете не беспокоиться. Этот человек вполне благонадежен, — добавил он, довольный собственной сообразительностью.
