Бенеш прекрасно знал, кто такой Моравец, знал так же хорошо, что полковник связан с британской секретной службой, чьи интересы угадывались и за этим предложением, а потому бывший президент сразу же принял его.
Ему только это и нужно было! Тайные связи Моравца вели через Амстердам и Стамбул в Прагу. Полковник имел радиопередатчики, шифровальщиков и вышколенный персонал. К тому же Моравец располагал значительными финансовыми средствами разведывательного фонда, которые он разместил еще до крушения республики в нескольких заграничных банках. Например, только в Париже он имел вклад в полмиллиона швейцарских франков. Используя антинемецкую шпионскую сеть и агентов, Моравец был прекрасно обо всем информирован, знал больше, чем многие политики. Он и из Лондона поддерживал связь со своим высокопоставленным агентом Паулем Тюммелем, одним из самых ценных своих информаторов, который между тем стал начальником отделения военной разведки Канариса в Праге.
Тюммель, например, выяснил и послал Моравцу в Лондон донесение о подробностях готовившейся в 1940 г. высадки гитлеровских войск в Англии. 4 сентября он даже сообщил тщательно сохранявшуюся в тайне дату этой будущей операции — 15 сентября, а также что при наступлении должно быть использовано 18 тысяч самолетов, «которые будут налетать волнами и пустят в ход слезоточивые и удушливые газы. Во время налета немцы должны попытаться высадиться с помощью всех видов морского флота, в том числе быстроходных катеров и подводных лодок». Англичане, получившие такие же сведения и из других источников, приняли энергичные оборонительные меры, которые не остались для Берлина тайной. Служба безопасности Гейдриха и контрразведка Канариса лихорадочно искали каналы, по которым шли шпионские сведения. Но тем не менее Тюммеля им удалось разоблачить и обезвредить только в начале 1942 г., хотя и до этого на него не раз падали подозрения[4].
Можно себе представить, как сумел Бенеш, который вообще был мастером кулуарной политики, использовать информацию, предоставленную ему Моравцем. Как эффектно он вставлял в беседе с английским министром иностранных дел несколько слов, свидетельствовавших о его, Бенеша, осведомленности. Как он пускал среди непринужденной беседы в кругу влиятельных английских лордов один-другой пробные шары, чтобы произвести впечатление человека, блестяще ориентирующегося в политической обстановке. Так он постепенно укреплял свою пошатнувшуюся репутацию «признанного руководителя нации». В самом деле, что это за руководитель, если у него нет хорошо налаженной связи с родиной!
