– Имеешь в виду, что я этого Руми собезьянил?
– Ничего я не имею, – буркнул он, пристально обнюхивая трубку. – Оно бы неплохо, конечно, и с Армановой девчонкой начать со смирения, как и предполагали три сестры.
– Секс?
– Снова здоро́во. Мемуары гейш тобой, что ли, наряду с прочим овладели? Хотя да, что-то вроде тантры. Плюс кусочек айкидо, что бойкая детка урвала у Армана еще в детстве. Она больше в мужских науках преуспевала, чем в дамских ухищрениях, хотя не скажешь… Нет, никак не скажешь с первого взгляда.
– Ты еще и мстителен. Не вышло с прекрасной исполнительницей суровых приговоров, так выйдет с королевской дочкой, рыжеволосой ведьмочкой, да? Точно-точно, для этого ты и с высшей скондийской властью Арману подкузьмил.
– Признаюсь в своем коварстве. Что против тебя сделаешь!
– Своевольничаешь, однако.
Не все же, батенька, нам под тобой ходить. Тем более мне, земляку твоему суковскому и перделкинскому.
Мы призадумались.
– Что-то у него, Армана твоего, больно кратенько выходит: по узору на главу.
– Манера такая – сугубо поэтическая, с недомолвками и недорисовками, – отмахнулся Тор.
– А я не так учен, чтобы одному плетения эти распутывать и смысл к ним приплетать, – ответил я.
И мы принялись с трудом расшифровывать новую каллиграмму размером со страницу…
Арман Шпинель де Лорм ал-Фрайби. Скондия
То, что претерпели мой покойный мейстер во время своей инаугурации и Ортос Первый в процессе своей интронизации, не идет в счет по сравнению с моими муками: кратко и захватывающе, малой кровью и по́том, зато с далеко идущими последствиями. Я понимал, разумеется, что это всё – влияние нашей колдовской и двуличной пары живых клинков. Радоваться или нет, что я отпугнул их от себя и, казалось, вообще из Скондии – я не представлял. Одно изрядно меня тогда утешило: все мои обрядовые терзания четко обозначили меня как своего.
Итак, я описываю. Перед принесением Амиру Амиров не разрешают семь дней пить и есть днем, чтобы снизошла на него благодать и он услышал вещий Голос. Ночью допустимо еще и не то – очевидно, чтобы заглушить иные, мрачные веяния и гласы. Тебя допускают к чаше с крепким и сладким вином, ты можешь не только молиться, но и читать. Впрочем, в отличие от обыкновенных календарных бдений, жены твои для тебя запретны, да и семьи́ как будто не существует в природе. Ей, кстати, и впоследствии мало что перепадет от твоего высочайшего положения – разве что немного славы. Вот жрицам Энунны, специально обученным извлекать из мужчины всё до капли и тем на длительное время уничтожать всяческое желание, доступ к моему телу был вполне разрешен. Тем более что их действия мало были похожи на радость плотских наслаждений…
