– Короля делает свита, ваше величество, а палача – его подмастерья. Здоровенные парни, но в общем кроткие и послушные. И чего не полагается, себе не воображают.
– Это истинное благо, моя милая, что тебе удается всеми твоими мужчинами вертеть как ты хочешь. Только вот не они тебя делают, а ты сама. Как и я – сам себя. Нас ровно двое таких в этом мире – тебе не кажется?
Говоря так, он не отрывал глаз от лица юной палачихи. Он… он вульгарно делает стойку , вдруг понял я. Как охотничья собака на дичь.
– Король не смущён? Король не боится? – улыбнулась она.
– Я не скажу, что не знаю страха, девушка, – ответил он ей такой же улыбкой, но еще и пошире. – Хотя боязнь не к лицу воину. Просто я, пожалуй, единственный в государстве человек, кому не грозит опасность сделаться твоим клиентом всерьёз. За исключением самих лекарей.
Эстрелья поняла, о чем он, однако не подала виду. Я уже знал, что поскольку смертность у самых лучших врачей была где-то половина на половину, причем операции и в самом деле были крайне мучительны для тех, кто рискнул им подвергнуться, специальным эдиктом была резко ослаблена ответственность франзонских гиппократов за человеческие жизни.
– Вот они-то и есть самые главные мои пациенты, – ответила она с легкостью. – Я же конкурент, мне запрещено врачевать, а это уже значит, что ко мне валят целыми толпами. Причем именно те, кто и добивался запрета. За редкостными снадобьями, за подробными анатомическими картами, за талисманами… Ну, последнее, пожалуй, к батюшке относится. Веревки всякие, платки, омоченные в красной жидкости… Я и без того богатая невеста.
– Невеста. А что, и жених уже имеется?
– Да нет. Среди своих, правда, любой холостяк легко за меня пойдет, а не то и какого-нибудь грешного красавчика прямо с высокого помоста сниму: и мне польза, и богоугодное дело совершится. Только вот торопиться мне некуда: молода я больно.
– Неужто и впрямь?
– Шестнадцать на днях будет.
– О, тогда с меня подарок на круглую дату. А прямо сейчас…
Эстрелья предостерегающе подняла руку и покачала перед лицом короля раскрытой ладонью:
– Никакой платы мне не нужно. Я уже получила своё: за горсть травы увидела первую голову… о, первое лицо в государстве.
– Ты оставишь нам свои мази и свои лечебные сборы мне или это врачебная тайна?
Орт слегка подчеркнул интонацией предпоследнее слово.
– Тебе, господин мой король, теперь другие травки понадобятся, – ответила она суховато. – А то как бы придворные медики не представили дело так, что я тебя любистком потчую. И как бы в мешок с ним не подсунули сушеной лягушачьей лапки или подвисельной мандрагоры. Для вящей убедительности, знаешь.
