– Почему выходишь на радиочастотах?!
– Принимай телеметрию. Через минуту моей группе крышка…
Майор был не из тех, кто начинает препираться. Мгновенно оценив поступившие к нему данные, он отдал короткий приказ:
– Звено Максимова, передаю координаты точки входа в бункерную зону! Поддержите десантников.
И вновь тишина в эфире.
Двадцать минут с момента высадки…
Всего двадцать минут…
* * *
Группа капитана Тавгалова…
– Всем в укрытие. Дима, отдай команду сервам, – пусть к фрайгу уносят ноги отсюда! Позовем, когда понадобятся.
Двести метров… Вроде уже не мальчик и в десанте не новичок, а испариной по спине ожгло. С тихим щелчком отскочили пылезащитные заглушки пусковых стволов тактического ракетного комплекса, закрепленного поверх бронепластин запястья правой руки. Орудие на левом плече с шелестом развернулось, нацелившись в сторону модульных ворот тоннеля, что начнут вот-вот открываться.
Если помощь не подоспеет вовремя, бой будет коротким… – Мысль прошла буднично, отстраненно, в отличие от молодых пацанов, что глотали сейчас первые минуты напряженного страха, Тавгалов не нервничал – война давно и бесповоротно стерла в рассудке некоторые грани, через которые, однажды переступив, уже не вернешься, не отмотаешь вспять.
Когда риск превращается в будни, с человеком начинает происходить странное: он меняется быстро, необратимо, будто в сознании отказывают некие ограничители – если страх то «по полной», если безрассудство, – то до конца…Тавгалов давно жил одним днем, часом, секундой боя – как получиться. Иначе сойдешь с ума, как происходило со многими на его глазах.
Массивные створы модульных ворот дрогнули и начали сдвигаться по направляющим.
Пять человек. Пятнадцать тактических ракет…
– Бьем залпами. Интервал три секунды.
Сумеречное пространство огромного подземного паркинга расчертили огненные вспышки запусков, реактивные снаряды с воем пронеслись по короткой траектории прямой наводки, и за продолжавшими открываться воротами вспухли ослепительные бутоны разрывов.
Ворота заклинило, раздался скрежет механизмов, многотонные плиты несколько раз дернулись и застыли, в успевшем открыться метровом зазоре бушевало пламя, из которого вдруг начали появляться стремительные контуры необычных машин.
Тавгалов, как и остальные бойцы, произведя залп из ОРК[21], едва успел отпрянуть за прикрытие мощной железобетонной опоры, поддерживающей свод огромного помещения, как в ответ хлестко, ритмично ударили тридцатимиллиметровые автоматы, ангар мгновенно наполнился грохотом разрывов, клубами едкой пыли и заунывным рикошетом осколков, однако сервы не ограничились короткими очередями, они зафиксировали цели и двигались через завесу белесой пыли, тупо, но целеустремленно молотя по укрытиям; над головой Тавгалова мощная монолитная опора вдруг подернулась змеящимися трещинами, – видно в куцые электронные мозги вражеских сервомеханизмов программисты не вложили ни грамма от такой полезной функции, как просчет вероятных последствий стрельбы и эквивалент инстинкта самосохранения.
