Она, – Антон не избежал общей для многих пилотов тенденции, думая о кибернетической системе как о некоем одухотворенном существе, причем, в соответствии с голосом он воспринимал ее как женщину, что поначалу здорово напрягало, а потом вдруг началось непринужденное слияние двух рассудков – живого и искусственного, – она, это уже я, в какой-то мере…
Модуль «Беатрис» с жадностью впитывал мысли Верхолина, ведь искусственные нейросети начали свое обучение несколько дней назад в условиях полигона, и сейчас в них шел нарастающий, если не сказать – взрывообразный процесс развития, накопления и одновременной обработки информации.
Она осознавала себя, но мысли «Одиночки» ее взгляд на мир действительно являлся копией мыслей и взглядов Верхолина, отчего росла, крепла незримая связь, и «Фалангер» с каждый тактом работы ступоходов двигался все увереннее.
Подобное воссоединение происходит не всегда и не с каждым, только человек, не обладающий фобиями относительно кибернетических систем, способен на полноценный, глубинный нейросенсорный контакт, когда его личность становиться той базой, точкой опоры и отсчета, с которой начнет свое саморазвитие модуль «Одиночки».
Верхолин интуитивно чувствовал всю глубину возникшей связи, и понимал, что сейчас на искусственных носителях, по сути, возникает его двойник…
Модуль «Одиночки» специально не обучают заранее. Только при контакте с пилотом возникает уникальная для каждой пары связь, и если «взаимное доверие», о котором сбивчиво говорил им еще на полигоне незнакомый военный, станет обоюдным, полным, можно считать что у пилота и его машины действительно появился шанс использовать всю мощь сервомеханизма.
Процесс полного слияния рассудков занимает минуты, он интимен, как человеческая любовь, глубок, словно неизведанный омут…
А вот и посадочный модуль Саймона.
Крупногабаритный контейнер, покрытый окалиной, застрял в зазоре меж двух бетонных глыб, заблокировавших работу механизмов отпирания передней стенки.
«Беатрис» автоматически включила лазерную связь, не нарушавшую режим радиотишины.
– Саймон, я рядом. Ты как?
– Могло быть хуже.
– В смысле? – Верхолин не видел ничего положительного в ситуации, возникшей у Грина.
– Бой еще не начался. – Ворчливо отозвался Саймон. – Можешь вытаскивать меня спокойно, без помех.
– А, вот ты о чем? – Антон мысленно решал: попытаться сдвинуть контейнер или подрезать лазером бетонный обломок, заблокировавший аппарель?
Режь бетон.
