Рывок! И я лечу вниз головой. Но «противник» оказался не там, где я рассчитывал. Он ускользнул и уже в перевернутом положении подбирается ко мне сзади. Несколько секунд, направляя машины друг на друга, оба виражируем вниз головой. Потом новые рывки, и наши «яки» завертелись колесом. Порой перестаешь понимать, где верх, где низ. В глазах то свет, то тьма.
Сколько времени прошло в этом урагане, никто из нас не заметил. Только близость земли заставила обоих опомниться. И мы, точно по команде, кинули машины в небо и разошлись в разные стороны.
— Ну как, хватит? — слышу в наушниках хрипловатый голос Романенко.
— Пока еще есть бензин — скорей на посадку!
На аэродроме, разгоряченные, точно после жаркой парной, стоим друг перед другом. Гимнастерки хоть отжимай. У обоих красные от перегрузок глаза, но оба довольно улыбаемся. Победа никому не досталась, и мы хорошо понимаем почему. Я испытывал такое ощущение, словно давным-давно знаю Романенко. А это был первый день нашего знакомства. Но в небе люди сразу понимают друг друга. И я, как старому приятелю, говорю:
— Здорово у нас получилось!
Саша привел в порядок волнистую черную шевелюру, накрыл лобастую голову пилоткой и шутливо спросил:
— Ты сколько весишь?
— Семьдесят пять кило.
— Я тоже. А рост?
— Сто семьдесят пять.
— И я тоже! А c какого года?
— С двенадцатого.
— Я тоже. — Романенко смеется. — Теперь ясно, почему никто из нас не сумел сесть в хвост. Закон механики — одинаковые тела по весу и объему не могут перетянуть друг друга… Кстати, про лобовую атаку. Я тоже думал с нее как можно раньше свернуть, чтобы выиграть время для виражей, но ты меня опередил.
Я удивился такому признанию:
— Но почему же ты мгновенно перешел на вертикаль? Я решил, что ты заранее это обдумал.
— Что же мне оставалось делать? Это была единственная возможность защищаться. Иначе я проиграл бы бой.
— И ловко же ты этим воспользовался…
— Хотел было только, но ты вовремя разгадал… Откровенно говоря, когда мы начали кувыркаться, я здорово боялся за наши машины: выдержат ли?
— А за себя? — спросил я. — У меня, например, частенько темнело в глазах.
— Это ерунда. Мы все выдержим, — убежденно заявил Романенко.
Вот я и напомнил ему о нашем «бое» и об этих словах.
Сашино лицо просияло:
— Не забыл?
— Как видишь.
За время Курской битвы у Романенко счет личных побед перевалил за двадцать сбитых самолетов. Личная храбрость, летное мастерство, трудолюбие рассеяли настороженность командования. Его снова представили к званию Героя Советского Союза и назначили командиром полка. Я от всей души был рад за товарища.
