уделил Штепанеку за труды Гравашоль. Однако роль следовало выдержать до конца.
– Все в полной сохранности, ничего не пропало, – сказал он наконец.
– Вот и прекрасно, мой мальчик. Обидно было бы после благополучного спасения, уже на безопасной земле, лишиться ценностей, беззастенчиво присвоенных какими-нибудь итальянскими или балканскими варварами. Я видела там столько подозрительных физиономий… Эта Америка…
Она прервалась – в приоткрытую дверь проскользнул служитель, с крайне многозначительным, даже важным видом кивнул, после чего, не произнеся ни единого слова, улетучился.
Фройляйн Марта выглядела воодушевленной, у нее даже глаза заблестели, а осанка стала еще величественнее.
– Положительно, вы родились под счастливой звездой, Лео, и Господь вас не оставляет, – сказала она торжественно. – С вами хочет поговорить один господин… крайне влиятельный член здешней немецкой общины. Очень, очень влиятельный и значительный человек… – на ее широком добродушном лице мелькнула на миг непонятная гримаса. – У него есть один-единственный недостаток – он лютеранин, но этим, право же, можно пренебречь, учитывая его многочисленные достоинства. Помимо прочего, он, – один из филантропов, щедро благодетельствующих нашей больнице… вы ведь уже поняли, Лео, что это не государственное заведение, а больница немецкой общины? Герр Виттенбах столько для нас делает, спаси его Господь и направь к истинной вере… И не только для нас, под его патронажем и школы, и пансион для девиц, и многое, многое другое. Миллионер, крайне влиятельный человек, здесь, в Нью-Йорке… – она понизила голос. – Насколько я могу судить, Лео, герр Виттенбах и вас может принять под свою протекцию, а это все равно что вытащить счастливый лотерейный билет – просто счастье для вас, оказавшись одному на чужбине, обрести такого покровителя… Отнеситесь к нему со всем уважением…
– Да, конечно, – сказал Бестужев.
Ситуация ему решительно не нравилась. С какой стати некий неизвестный богач и филантроп решил с места в карьер окружить заботой одного из спасенных с «Титаника», причем даже не соотечественника, не немца – австрийца? По невероятной доброте душевной озаботился судьбой хлебнувшего горя молодого человека? Такое встречается только в романах – а в жизни за подобными поворотами событий всегда что-то кроется, порой вовсе даже не благородное. Интересно…
– Это надо понимать так, что именно герр Виттенбах распорядился перевезти меня сюда? – спросил он осторожно.
