Проводы героев начались уже затемно, при свете костров. Сначала с подобающими возгласами зарезали троих эстов.
Четвертого же развязали и дали возможность восстановить кровообращение в конечностях.
— Что будет? — спросил я у Руада.
— Наша тризна, — ответил варяг. — Та, что люба Перуну.
Да, в недавнем бою погиб один из наших. Собственно, тут все были наши. Но варяги все равно мне были ближе прочих. Словене как-никак.
Дико озиравшегося эста вытолкнули на свободное пространство. Он заметно тушевался (я бы на его месте тоже не горел энтузиазмом), но, когда ему подали меч и щит, сразу оживился.
К нему подошел Трувор.
— У тебя две дороги, — сообщил пленнику варяг (переводил один из наших эстов). — Ты можешь умереть как овца. А можешь — как воин, в поединке.
— С кем я должен драться? — спросил эст, подозревая подвох.
— Со мной.
Эст окинул мощную фигуру Трувора цепким взглядом воина.
Оба были без доспехов и даже без рубах. Ростом и телосложением — почти равны, разве что Трувор чуть посуше, и шрамов на его торсе и руках — поменьше.
— А что будет, если я тебя убью?
— Займешь мое место на скамье, — просто ответил хольд.
— Годится!
Но радость эста поутихла, когда он увидел, что Трувор намерен биться двумя мечами.
— У нас разное оружие! — запротестовал он.
— Дать тебе второй меч? — поинтересовался Трувор.
Эст не ответил.
— Тогда хватит болтать! Бейся!
И эст кинулся на него.
Уже через полминуты стало ясно, что силы не равны. Но Трувор почему-то не торопился его убивать. Он бил очень красиво: с двух рук, вразнобой, в точности как показывал мне… Но каждый раз останавливал удар в пальце от плоти врага.
Эст (не дурак) тоже это понял и остановился.
— Ты не хочешь меня убить?
— Не твое дело! Ты-то хочешь!
— Хочу! — рявкнул эст и обрушился на варяга с новой силой. Теперь он вовсе не оборонялся, только атаковал. И бой стал значительно красивее. Оборонялся Трувор виртуозно. Но — недолго. Короткий взмах — и эст удивленно посмотрел на глубокий разрез, разваливший ему ребра. Он хотел что-то сказать, но кровь хлынула горлом, и он навзничь упал на песок. Я стоял достаточно близко, чтобы увидеть, как в разверстой ране судорожно билось сердце. И увидеть, как оно остановилось.
— Вот так! — удовлетворенно произнес Руад, устроившийся слева от меня. — Вот это Молниерукому любо!
Настала очередь норега. Видок у пленного викинга, как я уже говорил, был не блестящий. Полрожи — в запекшейся крови. Но глаза, руки, ноги целы. А бойцом он, судя по всему, был достаточно умелым.
