, погиб уже достаточно давно, в марте 1952 года.
Очередной налет реактивных штурмовиков отбивать тогда было совсем уж нечем, попытки нескольких зенитных пулеметов исполнить хоть какое-то звуковое сопровождение реву их двигателей и разрывам града мелких осколочных бомб, были подавлены сразу и с исключительной эффективностью. Сбросив бомбы на поселок и портовые постройки, штурмовики сделали по паре заходов, поливая пулеметным огнем все, что еще не слишком сильно горело, и исчезли, сочтя задачу выполненной. В том налете погибло всего человек десять – но среди них был и офицер-минер. Если вызвавшие неудовольствие товарища военного советника обрывочные документы датированы хотя бы началом 52-го, то это, скорее всего, объясняется именно гибелью минера.
– Спроси у них, помнят ли они такое? – попросил Алексей переводчика, указывая на замолчавших при его появлении офицеров.
Тот спросил, и корейцы один за другим покачали головами, произнеся по нескольку слов. Оба они служили в Соганге меньше полугода. Налеты случались здесь раз в несколько недель, и каждый раз кого-то убивало – но тот давний налет они уже не застали.
Выслушав перевод, Алексей развел руками. Выдумывать такое смысла не было. Местным морякам достаточно было просто показать ему какую-нибудь написанную по-корейски бумагу, для того, чтобы он поверил, что недостающие мины не растворились в воздухе сами собой, а либо не были доставлены вообще, либо оказались дефектными, либо (что вероятнее всего) были установлены и успешно вытралены врагом.
Опять склонившись над своей чашкой и испытывая сложное смешанное чувство усталости, удовольствия и напряжения, он попытался занять свои мысли хоть чем-то еще – лишь бы не думать о ползущем мимо чужих островов кораблике и о молодом корейце, размахивающем своей обвязанной тесемками ушанкой и криком «Давай-давай!» подбадривающем солдат, из последних уже сил подтаскивающих к рельсам тяжеленную мину.
Мины он наверняка уже поставил, и если считать по времени, то им уже пройдена как минимум треть обратного пути. Но это теоретически. Конечно, расчеты времени они произвели вместе, а все необходимые резервы и погрешности были заложены в них с самого начала. Но не раз прикрывавший тральщики Алексей знал, как бывает на самом деле, поэтому смело прибавил к тому времени, которое команда «Вымпела № 4» затратит на собственно постановку, еще по крайней мере минут двадцать. От этого и надо было считать ходовые мили обратного пути. Таким образом, волноваться было еще рано, но волнение все равно не проходило. Отвык, наверное… На их войне, когда он был на десяток лет моложе, за ушедших в море спокойно и деловито переживали, ждали их, но при этом старались не тратить собственные нервы на бесцельное волнение. Это касалось, разумеется, мужчин. С тех пор он то ли постарел, то ли обабился – но мысли о беззащитном минзаге с семьюстами килограммами пороха на борту лезли и лезли к нему в голову сами по себе.
