На этот вопрос не было ответа. Так сложилась судьба…
…Войдя в сумеречное полуподвальное помещение терминала, он сразу увидел заложенное мешками с песком окно, установленный на треноге станковый пулемет с практически нетронутым боекомплектом и понял, что бойцы, посланные сюда, отступили, когда между двумя близкорасположенными терминалами поднялся ураганный огонь.
Подойдя к окну, он попробовал, как перемещается на треноге пулеметный ствол, и выглянул в амбразуру, аккуратно выложенную из мешков, набитых оранжевым песком планеты Хабор.
По площади, низко пригибаясь, двигалось человек пятьдесят ганианцев, в сопровождении двух планетарных машин.
Они шли на штурм молчаливой пирамиды, среди нагромождения обломков которой в данный момент держали оборону лишь трупы, во главе с мертвым лейтенантом Дугласом.
Антон прижался щекой к холодному прикладу, поймал в прорези прицела крайнего в цепи ганианца и нажал гашетку.
Пулемет заработал, зло, ритмично, выкашивая пространство площади беспощадным огнем. Промахнуться с такой дистанции по группе в пятьдесят человек было попросту невозможно, тела расшвыривало ударами крупнокалиберных пуль, словно манекены. Антон стрелял, окаменев от напряжения, не в силах отпустить теплую гашетку, пока башня ближайшего к нему планетарного танка не повернулась в его сторону и не плюнула огнем прямо в амбразуру…
Аллор. Ночной клуб «Орфей». Спустя десять лет после событий на Хаборе.
На несколько минут в номере дорогого борделя наступила звонкая, гнетущая тишина.
— Я искал его после Хабора… — наконец произнес Антон, не поднимая головы. — Искал и не нашел!.. — Он вытащил из кармана пальто сигареты, прикурил сам и положил пачку на стол. — Я обшарил все госпиталя, реабилитационные центры… Нигде, никто не слышал про Павла Сытникова. Он никуда не поступал. В конце концов, мне сказали, что тот эвакуационный модуль был сбит ганианцами!..
— Не сбит, а захвачен, — негромко уточнила Сара, потянувшись к сигаретной пачке.
— Где он сейчас? — глухо спросил Антон.
— Не знаю, — коротко ответила она, прикурив. — По-прежнему в плену.
Скупые слова резали его, как горячий нож затвердевшее масло, легко проникая в душу, заставляя одну за другой распадаться те защитные оболочки, которые так тщательно выстраивал Полынин на протяжении долгих десяти лет…
Пытаясь как-то смириться с услышанным, Антон несколько минут сидел, хмуро глядя в пол, но воспоминания, так долго хранимые в тайниках души, уже вырвались наружу, заставляя вновь переживать события последних лет…
