"Стой. Запретная зона. Огонь открывается без предупреждения".
Естественно, она предназначена для людей.
Но кто, кроме мелких грызунов, редких птиц да пресмыкающихся способен выжить в окружающей пустыне?
* * *
С тихим шипением пневматического привода дверь одного из жилых домов скользнула в сторону.
Человек, появившийся на пороге, выглядел лет на пятьдесят. Он был гладко выбрит, короткие волосы, тронутые ранней сединой, коротко острижены, что соответствовало стандартной прическе, которую принято носить "под гермошлем". Его лицо с тонкими лучиками морщин, разбегающихся от уголков глаз, казалось, излучает спокойствие, однако стоило внимательнее присмотреться к выражению его глаз, где затаилась непреходящая тень давних, но страшных событий, проследить за едва заметной линией шрама, протянувшегося от правой височной области через щеку к тонкой, почти бескровной линии упрямо сжатых губ, как становилось понятно: внешнее спокойствие не более чем привычная маска самоконтроля, не позволяющая угадать истинные чувства.
А они были.
Он остановился у благоухающей границы декоративного кустарника и посмотрел вдаль, туда, где за границами статис-поля над смертельно-опасными кружевными зарослями проволочника сквозь редкие перистые облака струился гнетущий фиолетовый свет, окрашивающий окрестности в унылые сиреневые тона.
Небольшой медальон на короткой цепочке из странного, имеющего телесный цвет сплава, поймал струящийся с небес свет, и на его поверхности вдруг четко проступила надпись:
"Полковник Шайгалов И.Д. Третий резервный корпус. ВКС Земного Альянса".
Надпись окружала радужный штрих-код генетической записи.
– Не спится, командир?
Голос, заставивший Шайгалова повернуть голову, принадлежал молодому, атлетически сложенному мужчине, который устроился в пластиковом шезлонге по другую сторону импровизированной изгороди. Судя по его гардеробу, состоящему из плавок и такого же посмертного медальона, он собирался принимать солнечную ванну.
– А тебе? – вопросом на вопрос ответил полковник.
Очевидно, понятие армейской субординации на территории военной базы либо отсутствовало вообще, либо не имело значения в эти тихие предрассветные минуты.
– Святогор сказал мне, что утром можно загорать. Ловлю момент.
Иван Дмитриевич лишь хмыкнул.
Курорт, а не гарнизон, – метнулась было в голове осуждающая мысль, но тут же осеклась, подавленная голосом здравого смысла: лейтенант Кайманов имел полное право распоряжаться своим временем и здоровьем, как ему заблагорассудится. Все. Нужно забыть былые штампы. Война закончилась, Альянс капитулировал, и гарнизон небольшого планетарного соединения теперь по любым раскладам уже не является действующей боевой единицей.
