Рина кинулась к мобильнику. Да где же этот проклятый аппарат вечно прячется? Вот он — на самом дне сумки. Под рубашкой в целлофане. Зачем она взяла эту грязную рубашку? Точно была не в себе…
Рубашка Доминика… Господи, хоть бы с ним всё было хорошо. Он же так и остался лежать на полу, когда они уехали. Глеб не позволил даже поднять его на диван. А ведь он, между прочим, выхаживал Глеба.
Выхаживал… А потом напал на неё… Вон вся рубашка в крови…
Неужели он и правда хотел её выпить? Мерзость какая!!!
Нет…
Нет.
Нет!!
Доминик не мог так поступить с ней! Он же лечил её, целовал. Он гладил её своими жуткими лапами, и те оказались такими нежными. Он не мог предать её! Она же видела радость его улыбки, когда он лежал рядом, все ещё обнимая её. Такую нежную радость невозможно подделать. Такое расслабленное счастье нельзя сымитировать. Он полностью доверял ей. И не может предать! Это было бы уж слишком чудовищно…
Но почему тогда она оказалась вся в крови?
Ладно! Рина резко выдохнула. Всему сыщутся объяснения. Доминик не пропадёт. Он выкрутится. Она же всегда выкручивается. А она его часть. А целое сильнее части. Уж Доминик-то точно сумеет выкрутиться.
Сейчас её забота — Глеб. Надо позвонить маме, пусть та положит ей на карточку денег. Рина вынула мобильник. Смахнула с задней панели пятно. Неужели кровь с рубашки просочилась? Ладно, не мыть же телефон — ещё сломается.
И вдруг раздался звонок.
— Ириночка! — торопливо произнесла мама. Почувствовала, видно! Только она звала так дочку — не принимала странного имени Рина, переделав его в более привычное — Ирина.
— Мама! — возопила Ринка. — Как хорошо, что ты позвонила! Мне срочно…
Но мать перебила на полуслове:
— Ириночка! У меня несчастье. Немедленно приезжай по адресу, который тебе скажут. И привози с собой этот… как его… пара-граф…
— Что? — переспросила Рина.
— Ну не знаю, какую-то штуковину. Ты должна знать. Немедленно, Ирина! Они будут ждать час. А потом если не приедешь, то… — Мама судорожно вздохнула и всхлипнула. — Меня убьют!
На секунду трубка замолчала, а потом раздался мужской голос. Тоже торопливый. Совершенно незнакомый. Ужасный. Он произнёс адрес по Спартаковской улице и добавил:
— У тебя один час! Такси не брать. Ехать на метро. Выйдешь со станции «Бауманская» — и прямо перед тобой будет Спартаковская улица. Дом угловой. Квартира на втором этаже. Запоминай! — Голос назвал номера дома и квартиры. — Никому не говорить. За тобой следят. Если расскажешь, мамаше не жить!
